- Нужна, - буркнул Генри сквозь зубы, все ещё обуреваемый не пойми откуда взявшейся ревностью.

Мак будто и не заметил ничего.

- Вот и славно, вот и славно, приступай хоть сегодня, пойдём, покажу тебе всё.

Таверна «У дядюшки Мака» была в два этажа с чердаком, на улице огороженный дворик с десятком столиков, где толпился народ, торопливо что-то поедая, а со стороны перекрёстка дорог торчала странная пристройка с окошком.

- А это зачем? – спросил Генри.

- О-о-о, - дядюшка Мак снова надулся, - это моё личное изобретение, быстрая торговля едой.

- Чего?

- Ну, смотри, тут перекрёсток, движение оживлённое, народ снуёт туда-сюда, все спешат, так?

- Наверное…

- Точно так, а я придумал гениальную идею. Зачем тебе слезать с коня, или там, заводить повозку куда-то, где-то распрягать коней, то да сё, сколько возни да сутолоки? И ради чего? Чтобы покушать. В моей же таверне ты подъезжаешь к окошку, говоришь повару, что тебе надо и он тебе через окошко сразу выдаёт готовый заказ. Кушать можно не слезая с телеги. Если, конечно, никуда не торопишься. Если времени полно, тогда можно и внутри поесть. А? Ну гениально же, согласись?

- Да, что-то в этом есть, - согласился Генри.

Как бы быстро он не возненавидел из-за ревности этого человека, всё-таки стоило быть с ним повежливее, другой работёнки в этом маленьком городишке могло и не подвернуться, а уж всяко лучше в тепле, при еде, рядом с кухней, чем заниматься чёрт знает чем. Куда приятнее таскать подносы и стряпать, чем золотарём выгребные ямы вычерпывать или ползать по канализации, убивая крыс размером с телёнка.

- Так что, господин Мак, - как можно вежливее спросил Генри, - значит, там я и буду работать, подавать еду всем этим благородным господам?

Мак засмеялся и его могучее пузо затряслось, как студень.

- Это ещё заслужить надо, надо всю внутреннюю кухню этой работы понять, смекаешь? Пройти все её ступенечки с самого низу. Начнёшь, по первости, с самого простого, клянусь небом, - сказал дядюшка Мак. - Обязанностей у тебя будет немного. Встанешь на рассвете, по-быстрому накормишь животных, приберёшь в курятнике, задашь водички и всё, валяйся дальше в кровати, хоть до завтрака. До завтрака, конечно, ещё замесишь тесто, натаскаешь воды, наколешь дров, уберёшь в зале, польёшь огород. И всё, спи-отдыхай, сколько влезет. Можешь даже позавтракать спокойно, какие проблемы? Никаких проблем, дорогой. После завтрака, конечно, придётся немного поработать, на готовке, на доставке, разноске и уборке, но сам понимаешь, надо же кровью и потом зарабатывать на хлеб насущный, так или не так, да? И всего делов.

- И всего делов, работы-то на пять минут, - печально отозвался Генри.

Дядюшка Мак сарказма явно не уловил.

- Ага, я и говорю, дел на два щелчка пальцами, но если будешь усердно драить сортир, клянусь богами - не пройдёт и десяти лет, как я повышу тебя до своего подмастерья и разрешу тебе драить полы в самой таверне.

Хозяин пошоркал пальцем по большому красному носу и одобряюще потрепал Генри по волосам.

- Звучит прекрасно, дядюшка Мак, жду не дождусь, - кисло сказал Генри.

Мак заулыбался, будто кот обожравшийся сметаны, видимо представляя себе эту радужную перспективу и радуясь за Генри, как за родного сына.

- Да ладно, я шучу, конечно тебе можно мыть полы в самой таверне, не переживай, дорогой, можно, конечно, а то уже весь расстроился, я вижу, даже побледнел. А пока иди, помой сортир, будь лапочкой, Генри.

Глава 4 Мак

Генри едва успел закончить с первым заданием на новом месте и, облокотившись на швабру, хотел пять минут отдохнуть, как тут же попался на глаза вездесущему дядюшке Маку.

- Умница, Генри, расторопный ты малый. Отдраил сортиры – просто блеск. Сам король не побрезговал бы с них кушать. У тебя талант, парень. Никогда не думал, что твоё призвание это быть мойщиком, а? Ты рождён для этой профессии. Клянусь, ты так в этом хорош, что теперь драить мои сортиры будешь только ты, никому другому этого я доверить не могу.

- Благодарю за оказанную честь, дядюшка Мак, - кисло сказал Генри.

- Не стоит благодарности, сынок, мы нашли твой настоящий талант – грех зарывать его в землю. Постой-ка минутку пока что, познакомлю тебя с твоим напарником. Хорхе, золотце, подойди сюда!

Из кухни вышел паренёк вытирая руки о грязное полотенце, заткнутое за пояс поварского фартука. Невысокий и толстый, курносый, с короткими светлыми волосами, выглядел он таким печальным, будто ему только что сообщили о смерти его любимой золотой рыбки.

- Знакомьтесь, ребятки, - сказал дядюшка Мак. – Хорхе, это Генри, наш новый работник. Генри – это Хорхе, золотая голова, умница, каких мало, повышу я его когда-нибудь до помощника управляющего, лет через десять, не больше, вот увидишь. Он просто создан для того, чтобы нарезать лук, настоящий виртуоз. Хлебом его не корми – дай лук нарезать.

Парни пожали руки. Ладошка Хорхе была маленькая, пухлая, вялая и потная. Ощущение было такое, словно дохлую рыбу трогаешь.

- Сделал объявление, как я просил, Хорхе?

- Да, дядюшка Мак, - сказал толстяк и вынул из-за пазухи сложенную бумажку.

В листовке говорилось, что таверне нужны новые работники. Для тех, кто читать не умел, снизу была подрисована картинка. Человечек, плюс, кот, лижущий свой хвост, с вывески, и всё равнялось куче монеток. Генри подумал, что если бы читать не умел, в жизни бы не понял, что должен был сказать этот рисунок, но тактично промолчал.

- Генри, метнись кабанчиком, приколоти объявление к доске, - сказал дядюшка Мак, - мне всё ещё нужен третий работник.

- А что случилось с предыдущими? – подозрительно спросил Генри, памятуя тревожные рассказы Жозефины.

- Несчастный случай на производстве, - уклончиво ответил Мак. – Очень грустный, но поучительный случай. Все они внезапно заболели. Кхм-кхм, вроде того, заболели. Да что прошлое вспоминать, надо жить моими будущими прибылями, иди, давай, не отвлекайся.

Генри взял бумажку, нашёл молоток и пошёл искать доску объявлений. Ещё утром казавшаяся такой пугающей дорога, сейчас выглядела интересной и привлекательной. Зовущей в путь и обещающей тысячу приключений и гигантских возможностей. Кипела жизнь, сновали гонцы, рыцари, катились куда-то гружёные телеги. Генри вздохнул, провожая взглядом всех этих путников, живущих радостной и интересной жизнью, и приколотил бумажку к доске.

- Привет, - послышалось сзади.

Генри оглянулся. За