увалень, — глухо рычит он. В его руках затисканный с виду листок бумаги. Зачинщик конфликта быстро подходит к Гному и выдергивает бумагу из его рук. Жадно впивается в буквы, свободной рукой ослабляет галстук.

— Значит, он был женат… — хрипло произносит и неожиданно закашливается. — Твою ж мать! — бурчит себе под нос, но все равно я слышу.

— Так как, говорите, вас величать? — сурово спрашиваю. Ужасно устала поддерживать этот маскарад и надменный вид, хочется сдуться, как шарик. Кажется, что вот-вот правда вскроется.

— Эдуард Васильевич Валконский, — с некоторой гордостью произносит мужчина и расправляет плечи. Только все равно сжимает завещание с силой, аж пальцы побелели. — Я зам вашего… супруга и временно исполняющий роль директора.

Хочется вульгарно присвистнуть: каких людей Марк себе в подчиненные подбирал? Но я сдерживаюсь.

— Что же, Эдуард Васильевич, тогда подготовьте отчет о том, как вы вели дела фирмы за этот период… э-э-э, моего траура.

— Мои соболезнования, кстати.

— Ну, теперь все будет как надо. Я тщательно пересмотрю дела фирмы, а значит, она наконец-таки расцветет! — бодро говорю, хотя у самой на зубах скрипит от такого энтузиазма.

— Разумеется, — цедит Эдуард учтивость с таким лицом, будто лимон проглотил. Подумать только, как может заиграть мимика человека, которого задели за живое.

Дальше выдерживать мое представление он не смог. Схватил со стола невзрачную папку и удалился, с яростью хлопнув дверью, чуть не прибив нерадивую секретаршу, что, видимо, подслушивала наш разговор.

Девица быстренько подходит к моему столу, ставит чашку, украдкой косясь на меня. Пышная грудь ходуном ходит, дрожит как у зайца. Так и нервный приступ схлопочет, бедняжка.

Делаю глоток и выношу очевидный вердикт:

— А кофе-то холодный.

— Ой! Извините! Немедленно исправлюсь! — лепечет девчушка с натуральными, кстати, пшеничного цвета волосами. Дергается вперед, чтобы забрать чашку, да роняет ее, и холодный напиток выливается на стол. Резко отшарахиваюсь в сторону, чтобы не запачкать свой монашеский наряд, и наезжаю секретарше на ногу. Та очень неприлично выругивается матом.

— Извините! — теперь уже жалостливое вырывается из меня. Немедленно одергиваю себя. Так, лицо кирпичом и строгая начальница включена.

— Ну хоть не уволите меня теперь за травму? — с трудом хрипит секретарша, поджимая ногу, как цапля. Она удивительно хорошо держит баланс, на таких-то туфлях, которые, кстати, изрядно пострадали.

— Гном, отвезите девушку в травмпункт, — быстро решаюсь. — Ну, кто-нибудь из вас. Как тебя зовут-то?

— Лена, — шипит поверженная, все же облокотившаяся о подоконник и снявшая обувь.

— Идти сможешь? — Девушка качает головой. К ней уже слишком стремительно вызвался второй охранник. — Белкин, раз вызвался, привези мне по возвращении нормальный кофе.

— Будет сделано, — откликается мужчина и с легкостью берет Лену на руки. А подсознание тут же услужливо подкидывает подобную картину чуть больше месяца назад…

— Николь Александровна? — Гном осторожно трогает меня за плечо. Перевожу на него удивленный взгляд. Когда он вообще успел оказаться рядом со мной?

— Что?

— Кто же на месте секретаря-то будет?

Не рискну задаваться вопросом, насколько он тут нужен, ибо, как мне кажется, Леночка выполняла чисто декоративную функцию. Ну, раз надо…

— Ты и будешь, — подытоживаю мысли.

— Я? — у Гнома аж глаз дернулся.

— Мне больше довериться некому.

— А охранять вас? — предпринимает жалостливую попытку охранник. Честно слово, вроде здоровенная детина, а ведет себя как зашуганный котенок.

— Ничего, с приемной поохраняешь. А что, какие-то проблемы? — напускаю на себя надменный вид, из которого давно выбилась.

— Я… ну это… Не люблю общаться по телефону и всякое такое.

— Ничего, мой дорогой, справишься. Теперь иди, — высылаю охранника, сама вспомнив, что так и не включила телефон и не положила наушники на стол. Интересно, сколько раз уже Марк позвонил?

Беру мобильник и искренне удивляюсь, что ни одного звонка нет. А я уж боялась очередной истерики. Кстати, надо бы его как-нибудь обозвать, чтобы не рассекретиться. Только как?

Привычно прикасаюсь мобильником к губам и перемалываю различные вариации имени Марка. Нет, все не то. Лучше пусть будет Светкой пока что. Бывают же навязчивые подруги, с которыми на связи постоянно? Бывают.

— Э-э-э, — раздается на пол кабинета эхо, и я не сразу соображаю, где находится источник звука. А он тут, под боком. Крошечное переговорное устройство с изящным микрофоном.

— Да, Гном?

— К вам посетитель.

Да что ж такое!

— Пусть заходит.

Честное слово, если бы зашла копия Давида Микеланджело, я бы даже и глазом не повела. Но тот красавчик, что вальяжно стоит на пороге моего кабинета, заставил мою челюсть отвалиться.

Нервно сглатываю и прокашливаюсь, чтобы прочистить горло. Пульс мгновенно взлетает до сотни, меня бросает то в жар, то в холод, и все это всего лишь за несколько секунд лицезрения незнакомца. А он, собственно, наслаждается произведенным эффектом, даже немного меняет позу, чтобы я могла его лучше рассмотреть.

Блондин с вьющимися густыми локонами. Зеленые кошачьи глаза правильной формы в обрамлении густых коричневых ресниц. Нос римской горбинкой, идеальная кожа без намека на морщины. Накаченные чуть загорелые руки с красиво очерченными мышцами и венами. А этот дерзкий взгляд приворожит любую за считанные секунды.

— Оу, кажется, мы еще не знакомы? — ласково интересуется незнакомец. Его голос звучит негромко, и создается ощущение, что он говорит о чем-то интимном. Завороженная бархатными нотками, я пропускаю, когда мужчина оказывается напротив стола. Перегибается через него, чтобы наши лица были максимально близки. — Меня зовут Глеб.

— Николь, — отвечаю на автомате, всматриваюсь в зеленые глаза, в которых нахожу «островки» с более темным оттенком и серое кольцо вокруг радужки.

— Что же вы здесь делаете, Николь? — Глеб берет мою руку, а я как пришибленная: не могу пошевелиться, тело не контролирует меня. Мужские пальцы мягко поглаживают мою ладонь, но глаза не отпускают из своего плена.

— Фирмой руковожу, — хриплю. По губам Глеба растекается ухмылка.

— Хорошая шутка, Ника.

Какая я тебе Ника⁈ Резко выдергиваю руку и невольно тру ее, дабы уничтожить интимность мужских прикосновений. Брови Глеба взлетают вверх, он делает шаг в сторону. Так-то. Мы, выросшие в физико-математическом лицее, перед мужиками не пасуем.

— Вижу, я вас обидел? — предпринимает он попытку реабилитироваться, но в голосе так и слышны наигранные нотки.

— Нет, вы натолкнули меня на чудную идею, — отклоняюсь на стуле, чтобы магнетизм этого мужчины больше меня не касался, одергиваю кофту и поправляю очки. — Немедленно закажу таблицу с другими инициалами на входную дверь моего кабинета.

— Лишь с инициалами? — улавливает суть Глеб, но на красивом лице отчетливо виден мыслительный процесс: мужчина явно не понимает, в чем подвох.

— Да.

— Сестра? — нахмурив брови, спрашивает Глеб, хотя, если друг, то знает, что у Марка нет родственников, кроме отца.

— Нет,