Дни слились для неё в один муторно-серый ком. Элге совершала механические действия: умывалась, позволяла помочь с одеванием, что-то ела, наверное, сидела у окна, не замечая, светло за ним или сумрачно. Но смотрела пустыми глазами, не реагировала на присутствие Мадвика, беспокойство свекрови, заботу прислуги. Её вернули в общие с мужем покои, вещи снова разложили по привычным полочкам. Сиона смотрела виновато и сочувствующе, но, как обычно, с беседами не лезла. Элге пропустила занятия с наставницей, отговариваясь неважным самочувствием, и лорд Форриль прислал Лоэна справиться о здоровье молодой госпожи. Муж старался почаще бывать дома, вдруг оказавшись свободным от дальних поездок и отчётностей, но Элге едва ли слышала, что он ей говорит, его голос оставался не более чем фоном, тихим гулом катящихся по склону камней.

Обескураженная Виррис приезжала, преодолев нежелание встречаться с зятем, чью голову так и прожигала взглядом, но Элге, вероятно, и впрямь иногда великолепно играла. Извинилась за несдержанность и суету, неуверенно улыбнулась, комкая в пальцах платочек. Муж раскаивается, умоляет о прощении и ещё одном, самом последнем шансе — объективно, Элге не так уж и лгала. Муж и впрямь раскаивался, сожалел и умолял. И на всякий случай ошивался неподалёку от беседующих сестёр. Кажется, Вир поверила, Элге очень старалась, ведь в ушах так и звучал вопрос королевского советника.

Её не интересовало, узнали ли родители, с кем именно кувыркался на семейном ложе их замечательный сын: Бритта периодически становилась избирательно слепа и отказывалась сложить простые и понятные два плюс два. Посвящать во все подробности кого бы то ни было Элге не желала, и в то же время взбучка Мадвику от папеньки принесла бы ей моральное удовлетворение. Хотелось думать, что ледяной Тивис уши сыну всё-таки надрал.

Девушка безучастно отнеслась к исчезновению из спальни большой шкатулки с драгоценностями и увесистого кошеля с золотом, просто отметила про себя, что послушный сын выполнил и это папенькино поручение. А вот беспорядок в травах её огорчил: не самые бережные руки прошлись по её запасам, отобрав самые, на чей-то взгляд, опасные растения и коренья. Молодец, Тивис! И предупредил, и пригрозил, и до шантажа опустился, и воздействовать на неверного мужа дозволил — а подстраховаться не забыл! Элге держала невесомые хрупкие стебельки в руках, и чувствовала только слабенький отклик магии.

Никакими зельями поить Мада она и не думала.

Варварский набег на личные запасы наконец вывел её из оцепенения; Элге вышла проведать свои теплицы. Дар капризничал — травы не откликались или звучали еле слышно, а то, наоборот, будто врывались в сознание нестройным голосящим хором, но вместо родного тепла и золотого сияния на ладонях едва клубился призрачный дымок. Ей стало тревожно: не хватало ещё из-за страхов потерять контроль над магией!

Часть растений, прижившихся за магически усиленным, устойчивым к морозам стеклом, отсутствовала. Элге смотрела на пустые островки земли, вспоминая, как добывала редкие сорта трав, ядовитых, но таких полезных в лечении некоторых тяжких хворей.

О том, что любое снадобье, с самым безобидным составом, прилежно обучавшаяся невестка с помощью определённых шепотков и заговоров может превратить в смертельно опасное, лорд Тивис не знал. Но нужно обуздать «приболевший» от переживаний хозяйки дар, уговорить его снова течь по каналам свободно и сильно.

А ещё в доме появились новые люди. Четверо не то пятеро мужчин разного возраста, в одежде слуг, с удивительно похожими неприметными лицами и внимательными глазами.

— Хозяин позаботился о дополнительной безопасности, — пояснила Марита с досадой. — Охранники это, а чтобы не бросалось в глаза, велено изображать слуг. И помощи пшик, и девок мне портят! Нола вон то и дело глазками в их сторону стреляет, от работы отлынивает, а Эльму, наоборот, пугают, а она и так зашуганная. И не простые ведь люди — магов нанял. Не нравится мне это… Ой! Простите, госпожа, так-то я понимаю, что лорд Тивис всё для блага семьи…

Охрана, значит. Не много ли — на одну девчонку?..

Двое, как выяснилось, сопровождали выезды Элге, как будто компании леди Бритты было недостаточно. Один из охраняющих магов садился на место возницы, невзрачно-серую одежду второго девушка видела в толпе торговых рядов, возле кондитерской — везде, куда направлялась.

К страху за Вир, спеленавшему её надёжнее всяких ошейников и запретов, примешивалось тошнотворное омерзение. А когда в один из дней Элге, не нагружая Сиону, сама наводила порядок в вещах и нашла в одной из подаренных мужем сумочек деньги, и не самую маленькую сумму, держащий за горло шантаж ослабил хватку, уступая место дерзкой решимости. Мешочек с монетами девушка тут же перепрятала, и в тайник же отправился и жемчужно-изумрудный фамильный комплект. Она очень, очень тщательно обдумает всё, прикинет все риски и последствия — и попробует ещё раз. На холодную, как и просила Виррис, голову.

Но как жаль, что у Элге нет никого, на кого можно было бы опереться.

* * *

Будь за их с Виррис спинами надёжный тыл… Адорейны-Дагберы на это звание никак не тянули. Впрочем, какой смысл вздыхать о том, чего нет.

А исчезнуть из поля зрения Форрилей надо только вместе с сестрой, планировать и осуществлять побег в одиночку, оставив Вир в одном городе со змеиным лордом немыслимо. Элге ни за что не рискнула бы проверять, как далеко может зайти её свёкор в гневе. И на этом, самом важном, тяжёлые думы девушки спотыкались: по всему выходило, что Виррис уезжать откажется. Может согласиться, если узнает о шантаже, и в этом случае решится принести в жертву дело всей своей жизни, поддержав желание непутёвой младшей расторгнуть брак, лишившись многого, но какими упрёками обернётся потом эта поддержка?