- Вот этот, - толстый палец архиепископа Игнасия указал на начальника королевской канцелярии Ванрона, - тоже - еретичок-с.

Скориец в ужасе подпрыгнул над стулом и плюхнулся на колени перед герцогом-регентом, ища защиты у своего сеньора.

- Мой герцог! Пощадите! Я невиновен!

- Неужели? - герцог Скоринг брезгливо отодвинулся. - Ваше высокопреосвященство, может ли это быть ошибкой?

- Да какая тут ошибка, еретичок, как есть. Ничего, пройдет очищение, раскается, - с аппетитом улыбнулся архиепископ. - Вразумим, не впервой.

- Отойди от меня! - рявкнул регент. - Отдаю его вам, ваше высокопреосвященство, и надеюсь на ваше милосердие.

- Да мы ж не в Тамере, мы их словом вразумляем и добротой, как заповедано Сотворившими, - улыбка стала еще шире.

Король передернулся. На мгновение в голове возникла шальная мысль: попросить архиепископов повнимательнее приглядеться к господину герцогу-регенту; и тут же горло стиснул спазм. Жерар пристально уставился на Араона; глаза обжигали, как прикосновение металла зимой. "Помогите! - мысленно завопил юноша, - Помогите, вы же видите, что он делает, прямо здесь, прямо на ваших глазах...".

Но его высокопреосвященство архиепископ Жерар только улыбнулся уголками губ и не сказал ни слова.

- Не сомневался, что так и будет. Ну, маршал с возу, моим винным погребам легче, - весть об измене Агро герцога Алларэ нисколько не впечатлила.

Его величество король Араон III изволил пожаловать господина маршала в отставке особенным доверием: назначением наместником графства Мера, и Агро с радостью согласился; ему еще и обещан был пост главнокомандующего в будущем военном походе против ереси.

Громогласные уверения в преданности "малому королевскому совету" и ненависти к "сопляку" оказались сущим пшиком. Отставной маршал держал сторону герцога Алларэ лишь до тех пор, пока его не любили во дворце - за реплики во время Ассамблеи, за частые визиты в особняк Реми. Как только опала окончилась, Агро помчался во дворец принимать новое назначение - только подковы коня сверкали. Пресловутая благодарность герцогу Гоэллону, поднявшему его из полковников в маршалы, тоже оказалась не слишком долговечной.

- Сейчас это даже выгодно нам. При встрече будьте с ним искренне любезны. Вообще держитесь так, словно этот пост для мерца - дело рук любого из вас, - подмигнул Реми. - Ну и довольно об этом.

Седьмой, праздничный день шестой седмицы девятины святого Галадеона оказался богат на события. Начался он с явления архиепископа Жерара, продолжился очередными новостями из дворца - изменой Агро, назначением владетеля Эйма наместником графства Къела; теперь же все с напряженным интересом ждали окончания Большого совета. Любой в особняке герцогов Алларэ был уверен, что совет закончится не менее скандально, но как именно - делались ставки. Саннио совершенно не был азартен, зато знал за собой известную скаредность, мешавшую ему потратить на такую чушь, как пари, даже одну монету, поэтому в спорах не участвовал. Зато он вел записи. К четырем часам их набрался целый лист.

Пока молодой человек, притулившись за столом, переписывал набело список ставок, в комнате резко потемнело. Порыв ветра из окна швырнул на пол чернильницу, вырвал из рук лист ткани. Саннио подскочил, обернулся. Восточный ветер принес грозу, да не простую, а праматерь всех летних гроз. Небо почернело, словно и по нему кто-то расплескал чернила. Эту густо-лиловую тьму прорезали частые белые сполохи. Деревья сгибались едва ли не вдвое, а вода не падала, как ей заповедано от века, вниз; струи летели параллельно земле и били, словно арбалетные стрелы.

Пока юноша воевал с окном, не желавшим опускаться под натиском ветра, он вымок с ног до головы. Вода была на диво холодной, капли были перемешаны с мелким градом. Наконец, окно опустилось. Саннио оглянулся. Разгром ветер учинил преизрядный - лежавшие на столе свитки, футляры с письмами, книги и бумаги отчасти сдуло на пол, отчасти забрызгало водой; но не возьмись юноша за створу, со стола вообще бы все смыло.

Тут только до него дошло, что со своим списком ставок, увы, безвозвратно погибшим из-за буйства стихии, он забрел в личный кабинет герцога Алларэ. Хозяин стоял в проеме, отделявшем спальню от кабинета, и с интересом следил за прыжками незваного гостя.

- Вы спасли мои бумаги, - улыбнулся Реми. - Пойдемте ко мне, у меня есть плед.

Явившемуся без вызова, должно быть, на шум дождя, льющегося в окно, слуге герцог приказал развести огонь в камине, подать горячего вина и навести порядок в кабинете. Саннио тем временем оглядывался по сторонам. В этой комнате он еще не был. Пока алларец лежал в постели, он предпочитал спальню второго этажа: туда помещалось больше гостей, не оставлявших его в покое. После того, как Реми переехал в свои апартаменты, сюда, наверное, имели право входить только Сорен и Андреас.

Спальня герцога разительно отличалась от всех прочих комнат особняка. Хоть в ней и не было окон, здесь было светло - должно быть, благодаря гладко отполированным стенным панелям, в которых многократно отражался свет единственного подсвечника. Светло-серый, словно утренний туман, граб чередовался с розоватой грушей и бледно-желтым кленом. Разительный контраст отделке стен составляла темная основательная мебель. Широкая кровать без балдахина, два кресла, механические часы на высокой подставке в углу, прикроватный столик - вот и вся обстановка. Ни зеркал, ни цветного стекла, золота и бронзы. Это было весьма неожиданно.

Зато запах трав, витавший в комнате, был Саннио отлично знаком. Сбор "Милосердие Матери" - душица, пустырник, конопляное семя, малая толика болиголова. Вчерашняя ловля мух перед Эйком, разумеется, даром не прошла. Герцог Алларэ все-таки непостижимый человек. Терпеть боль ради красивого жеста...

- Скидывайте камизолу и ложитесь греться.

- Куда?

- На шкаф, вероятно? - Реми разлегся на кровати, потянулся и кивнул на плед, брошенный на спинку кресла. - Сделайте одолжение, сокровище, помогите мне укрыться. Холодно...

Саннио хмыкнул, потом стащил промокшую насквозь шелковую тряпку и с удовольствием разделил с герцогом плед, хоть и единственный, но оказавшийся достаточно широким и длинным. Под ним можно было бы уместить и пятерых - как и на кровати; это радовало: в предложении Реми было нечто смущающее. Одно дело - валяться так с Сореном или Андреасом, и совсем другое