Шрифт:
Закладка:
– Что насчет оружия? Твоему хозяину не нужны хорошие секиры?
– Моему хозяину уже ничего не нужно, – запыхавшись, ответил тот, складывая банки в корзины. Совершив добрых пять забегов, он наконец перетаскал весь мед, а выбежав в шестой раз, уже без корзин, обнаружил, что Гелата толкает повозку и ругается на заупрямившуюся лошадь, лениво щипающую крохотный клочок травы.
– Помочь?
Девушка обернулась и недоверчиво покосилась на юношу.
– Что, побег? Думаешь, тебя не кинутся искать?
– Сейчас не кинутся. Капитан всех угощает, и все дурнеют. А я как чувствовал, что в столице сбегу. Шаах благосклонен ко мне!
– Восхваляешь бога смерти?
– Да. Геул вряд ли привел бы тебя с этим замечательным медом.
Гелата задумалась над сказанным. Стало одновременно обидно и жутко. Она ведь не отворачивалась от Тысячеглавого бога. А может, он покинул ее за все содеянное? Побег и убийства? Может, Геул столкнул ее с дровосеком, чтобы извести? Забрать жизнь, которую не смог отнять ранее?
– Давай, иди к лошади, а я буду толкать.
Обрадованная внезапно нагрянувшей помощью, Гелата послушалась, и вдвоем они вытащили повозку на дорогу.
– Ты местная?
– Нет. – Девушка схватилась под уздцы и повела лошадь к ближайшему проулку.
К ее удивлению, беглый раб пристроился рядом и, один раз обернувшись, самодовольно усмехнулся.
– Ну да, по тебе не видно, что столичная. Убого выглядишь, как эти… попрошайки разные, ну или как я.
От этих слов Гелата сконфузилась. Да, она выглядела ужасно, но кто сохранил бы свежий вид в подобных обстоятельствах?
– Не тебе меня судить.
– А я и не сужу. У тебя же теперь много денег. Ты можешь красиво одеться и стать похожей на даму. Я, кстати, никогда не видел настоящих дам, но говорят, что они прекрасны.
– Возможно.
– Как тебя звать?
– Гелата.
– А я Каэль. Точнее… на корабле меня звали Гизом, но это не первое мое имя. Я попал в рабство еще ребенком, не помню родителей. Какой-то человек называл меня Каэль… очень давно. Хотя… может, мне приснилось или я это придумал. Всякое может быть. Дети ведь склонны фантазировать. Но мне хочется зваться Каэлем. Это же благороднее, чем Гиз. Только вслушайся: Ка-эль. Может, я сын какого-нибудь лорда или бастард короля? Мне неизвестна моя родословная, и потому я позволяю себе надеяться. Нет, я даже уверен, что происхожу из знатной семьи и что оказался на корабле по ошибке.
Гелата усмехнулась.
– Что за глупость я слышу от раба?
– Я уже не раб.
– Ты беглый раб.
– Ты так считаешь, потому что я тебе сказал. А если бы мы встретились позже, и я представился лордом, ты обращалась бы ко мне «ми…»
– Зачем ты идешь за мной?
Каэль осекся.
– А что? Ты куда-то спешишь? Или тебя кто-то ждет? Отец или возлюбленный? Боишься вызвать ревность? Если ты скажешь им, что я сын лорда, то…
– Прекрати нести чушь. Никакой ты не сын лорда, а я…
– Ты не можешь знать, но договаривай, давай… Расскажи свою интересную историю.
– Моя история неинтересна. – Гелата потупила взгляд.
– Ты могла бы ее приукрасить. Люди всегда так делают, ну да ладно. У тебя есть где переночевать, Гелата? Беглому рабу нужно подумать, как быть.
– Я собиралась найти трактир.
– Отлично! Тогда, если ты не против, пойдем вместе. Но прежде… – он вдруг обогнул ее и стал впереди так, что Гелата была вынуждена остановиться, – мне бы рубаху, а то клеймо…
– А я здесь при чем? Хочешь, чтобы платила за тебя?
– Не стоит, я стащил кое-что у хозяина. На первое время хватит. И, может, в ответ на помощь ты окажешь мне услугу и проводишь до рынка? Будет лучше, если ты… сыграешь роль хозяйки. Понимаешь? У торговцев могут появиться вопросы. Заодно и сама приоденешься, а то этот сарафан отвратителен.
Гелата задержала на юноше взгляд, поджала губы и, толкнув его плечом, двинулась дальше.
* * *
В новых брюках и чистой льняной рубашке Каэль и впрямь мог сойти за сына лорда, если бы не сильно загоревшее лицо, выдававшее в нем человека, которому не был чужд физический труд. Гелата поражалась раскованности и красноречию раба, который говорил со всеми и обо всем, вне зависимости от того, был ли он в том сведущ. Сама она держалась отрешенно и выбрала скромное одеяние. Сменила быстро пришедший в негодность сарафан на светлое хлопковое платье и приобрела небольшую дорожную сумку, планируя складывать в нее провизию. Что будет делать, Гелата пока не решила, но долго оставаться в столице ей не хотелось. Изголодавшая, она заказала в трактире несколько блюд и с жадностью уплела их, поразив Каэля, который довольствовался пюре из репы и кружкой прохладного сидра.
– А ты всегда так ешь? – бестактно поинтересовался он, пялясь на три вылизанные тарелки. Гелата подняла на него уставший взгляд.
– Я не ела несколько дней.
– Это все объясняет, хотя и странно. Голодающая торговка. Обычно у вас водятся золотые. Истратила? Или ограбили?
– Не твоего ума дело.
Каэль подался вперед. Гелата говорила тихо, и в шумном трактире юноша с трудом различал ее слова. Впрочем, его близость девушке не особо понравилась. Она уставилась на тощую загорелую шею. На мгновение показалось, она слышит, как внутри циркулирует кровь. Теплая, солоноватая… Она моргнула и уставилась в тарелку. Зачем только представила?
– Расскажи что-нибудь о себе. Откуда ты? Кто твои родители?
– Не важно.
– Ты подозрительно скрытна.
– А ты слишком болтлив для раба.
– Меня же не в клетке держали. Я рос среди людей, а за годы плаванья кого только не повидал. Зачем молчать или отвечать односложно, если есть возможность рассказать и послушать?
Гелата не ответила. Ей показалось, что Каэль оскорбился, но вопреки ожиданиям он вскоре вновь подал голос.
– Ты ничего не пьешь.
– Я… не привыкла к алкоголю. Никогда его не пробовала.
– Правда? А меня боцман угощал ромом, однако немного, чтобы я не пьянел. На, отхлебни. Это сидр, делается из яблок. – Микаэль протянул свою кружку, и Гелата с недоверием покосилась на нее.
– Я знаю, из чего его
