― настоятельная просьба.

― Я серьезно, Вульф. Теперь Сабина под твоей защитой. И ради нее я чертовски надеюсь, что ты справишься.

Небольшая толпа у входа в шатер с интересом оглядывается по сторонам, строя робкие предположения о том, что происходит внутри.

Но леди Элеонора игнорирует залп острых вопросов.

Пожилой лекарь хмурится, глядя на флакон. Он нерешительно говорит:

― Вам… вам не нужно было брать кровь самостоятельно, миледи.

Она усмехается.

― Только дурак жалуется, когда за него делают работу. Не стой здесь, попробуй и скажи, что мой внук достоин трона. А остальные? Заткните свои накрашенные рты. Вы здесь по милости моего внука. Если вы желаете расположения будущего короля, то будете молчать обо всем, что могли услышать в этом шатре.

Несмотря на ее угрозу, толпа продолжает роптать, пока мастер по крови берет каплю на язык.

Однако мое внимание приковано только к Сабине. Ее полные губы приоткрыты, тонкая линия пролегла между бровями, пока она обеспокоено стреляет глазами между мной, Райаном и палаткой.

Но когда взгляд касается меня, ее глаза наполняются любовью.

Я так хочу эту идеальную женщину, что желание расцветает в моей груди, проникая до мозга костей, пока перед моими глазами не остается только она. По моей коже пробегает жар, как в первый раз, когда я почувствовал солнечный свет после нескольких недель заточения в подземелье. Она даже не представляет, насколько глубока моя любовь к ней ― до самого подземного царства и обратно.

― Поздравляю, Верховный лорд Валверэй. ― Голос мастера гудит в моих ушах, как далекий пчелиный улей, слишком далекий, чтобы представлять какую-то угрозу. ― Несмотря на… необычность… тестирования, ваше кровное родство подтверждено. Все требования Права Родства выполнены.

Мне плевать, что Райан станет королем, хотя это я ― Валверэй, чья задница должна сидеть на позолоченном троне в древнем замке фей. Пусть получает свою корону. Сундуки, переполненные монетами. Королевские балы под хрустальными люстрами.

Мое сердце жаждет лишь одной роскоши.

Я протискиваюсь сквозь толпу участников похорон, глядя на Сабину с решимостью охотника, поймавшего свою добычу. Я беру ее руку в свою, ненадолго замирая от пьянящего прикосновения, и понимаю, что мне каждый день придется бороться с собой, чтобы не набрасываться на нее ежеминутно.

Ее брови взлетают вверх в тревоге, когда пульс на запястье учащается под моим большим пальцем. Ее глаза устремляются на толпу, расширенные от страха.

― Вульф?

Пересуды вокруг нас льются как вино, но я отключаюсь от них.

― Бастен. Зови меня Бастен. ― Я прижимаю ее ладонь к груди, чтобы она могла почувствовать, как колотится мое сердце. И тихо бормочу: ― Никогда больше не называй меня Вульфом, независимо от того, следят за нами или нет. С этого момента и до конца наших дней я хочу слышать на твоих губах только свое настоящее имя.

Под влиянием импульса я провожу большим пальцем по ее губам, а затем заменяю его поцелуем.

По телу разливается тепло, и я едва могу контролировать свое желание. Я обхватываю руками ее затылок и запускаю пальцы в волосы, пока ее коса не распускается.

Она ненадолго застывает, испуганно вздыхая. Но я сглатываю ее удивление, накрывая ее рот своим. Она тает в моих руках, целуя меня в ответ мягкими губами, которые ласкают и дразнят. Я кладу одну руку ей на спину, притягивая ее ближе, крепко, чтобы она знала, что это не случайность.

Наши губы сливаются воедино, и поцелуй становится печатью нашей любви.

Когда я наконец отстраняюсь, мы оба дышим неровно. Ее волосы растрепаны. Ее губы припухли. Она выглядит прекраснее, чем рассвет над свежевыпавшим снегом.

Из толпы доносятся крики.

― Предатель!

― Изменник!

Мечи солдат звенят, они держат их наготове, чтобы убить меня. Раздаются резкие возгласы неверия в то, что я осмелился снова прикоснуться к невесте Райана после того, как только что получил прощение.

Голос Райана прорывается сквозь нарастающий гул.

― Отставить, солдаты.

Голоса в толпе поднимаются все выше, в них звучит растерянность. В последний раз, когда меня поймали с Сабиной, Райан подверг меня самому жестокому наказанию ― испытанию Турниром. Теперь они не могут понять, почему он так легко позволил нам быть вместе.

― Верховный лорд Валверэй, ― говорит один из солдат. ― Этого оскорбления нельзя допустить…

― Я сказал, отставить! ― На лице Райана читается множество эмоций. Это гнев, унижение, сожаление и немалая доля печали.

Он потерял не только Сабину.

Он должен понимать, что потерял и меня.

Но ты выбрал корону, думаю я.

Тоном, не оставляющим места для споров, Райан горячо говорит:

― Вульф Боуборн и леди Сабина Дэрроу свободны. Позвольте им беспрепятственно уйти. Помолвка отменена. Они больше не обязаны служить семье Валверэй. Вы так хотите узнать, о чем мы говорили в том шатре? Тогда я расскажу вам. Моя первая обязанность как наследника престола ― дать народу то, чего он хочет. Счастливый конец для Крылатой Леди и Одинокого Волка.

Он смотрит мне в глаза, а затем отводит взгляд ― боль очевидна.

Сабина, не обращая внимания на восторженный шум толпы, смотрит на меня с недоумением в своих прекрасных глазах, откидывая с лица выбившуюся прядь волос. Ее губы дрожат, как будто в любой момент стражники снова утащат меня. Как будто все это ― жестокий розыгрыш, достойный бессмертного Попелина.

Она повторяет то, о чем гадают все присутствующие на похоронах.

― Что случилось в том шатре, Бастен?

Я прижимаюсь к ее лбу, тепло нашего общего дыхания смешивается, золотые жетоны, вшитые в ее лиф, тихо звенят, и бормочу:

― Язычник наконец-то обрел веру в судьбу.

Глава 31

Сабина

Бастен сжимает мою руку так, будто никогда не собирается отпускать, уводя меня прочь. Мое сердце бьется в смятении, когда я бросаю тревожный взгляд за спину, все еще ожидая, что Райан пошлет своих охранников