Веселье исчезает из его глаз, превращаясь в решимость, когда он проводит взглядом по моим губам, груди и талии. Его горло с трудом сглатывает.

― Я буду заниматься с тобой любовью, когда ты попросишь, ― клянется он, волосы распущены и взъерошены, глаза такие же дикие. ― В любое время дня и ночи. Быть внутри тебя, чувствовать биение твоего сердца, слышать твои тихие стоны ― вот моя причина жить. Единственная, черт возьми, которая у меня когда-либо была.

Сквозь листву над головой пробиваются солнечные лучи, ослепляя меня золотистым светом, от которого все вокруг сверкает.

― Откройся мне. ― Бастен с ястребиным вниманием следит за тем, как я раздвигаю ноги. ― Да, хорошо. Ты готова принять то, что я должен тебе дать.

Мои щеки вспыхивают, но уже не от застенчивости. Это была прежняя я. Новая я пожираю взглядом его лицо, когда он изучает мою киску, большим пальцем лениво обводя чувствительные внешние складочки. Он сглатывает, как будто уже чувствует мой вкус.

Мои бедра подрагивают, неукротимые. Я рычу:

― Ты мне нужен.

― Ты получишь меня, маленькая фиалка, как только захочешь. Но сначала мне нужно попробовать тебя на вкус. Это все, о чем я думал, пока был заперт в подземелье, ― это то, что помогло мне пережить проклятый Турнир.

Он опускает лицо к моему лону, глубоко вдыхает, носом дразня чувствительный бутон. Мои бедра вздрагивают, колени еще больше раскрываются перед ним. Камешек вонзается мне в спину, но укус боли только сильнее возбуждает меня. Я впиваюсь ногтями в его мускулистую спину.

― Ты мучаешь меня.

Темный смех вырывается из его горла, когда он приподнимается на локтях и встречает мой взгляд с греховной ухмылкой.

― Теперь ты моя, я могу это делать.

Язык Бастена двигается вверх-вниз, высекая искры из моей кожи. Из моего горла вырывается первобытный крик.

Я снова выгибаюсь, мох щекочет мне спину, словно перья, пока Бастен не хватает меня за бедра, чтобы удержать на месте. Он начинает поглощать меня. Он не жалеет времени, исследуя каждый дюйм, каждую складочку, каждую чувствительную точку. Пока он ласкает меня языком, его рука проникает между моих ног, большой палец приближается, чтобы нажать на чувствительный клитор, который сводит меня с ума.

― Бастен! ― Мои ногти скребут по его плечам, и я прижимаюсь к нему, испытывая сверхъестественную потребность.

Он ускоряет движения языком, отправляя меня за грань разумного. Мои бедра поднимаются навстречу ласкам его рта в поисках последнего движения, которое заставит меня сорваться.

В последнюю секунду он отстраняется, вытирая рот тыльной стороной ладони, и говорит с прерывистым дыханием:

― Еще нет, дорогая. Когда ты кончишь, ты кончишь на мой член, чтобы я мог наблюдать, как удовольствие разрывает тебя на части.

Моя киска пульсирует, так близко к разрядке, что я едва могу дышать. Я чувствую себя такой пустой. Я так готова к тому, чтобы Бастен заполнил меня, что я ерзаю бедрами по мху, разрывая его пальцами.

Сенокосная змея скользит по моей голой икре, заставляя меня задыхаться.

Паук вползает на мочку моего уха, привлеченный какой-то первобытной силой.

Бастен обхватывает рукой свой член, прижимая его к моему набухшему жару. Я издаю прерывистый стон, слишком объятая желанием, чтобы найти слова. Голоса Бастена не слышно, только его тяжелое дыхание.

В любом случае, слова не нужны. У нас есть танец ветра. Трель цикад. Есть что-то святое в том, как мы соединяемся под поздними летними листьями, свидетелями чего являются пчелы и выпрыгивающая из ручья форель.

Он вдавливается в меня на дюйм, ни на секунду не отрывая взгляда от моего лица. С моими короткими волосами, разметавшимися по мху, я чувствую себя лесной красавицей из легенды. Змея обвивается вокруг одной из моих лодыжек, словно смертельный браслет. Один укус означает смерть, но опасность, похоже, только раззадоривает Бастена. Змея и паук украшают мое тело, и я чувствую себя более роскошно одетой, чем когда-либо с драгоценностями Райана.

Мои драгоценности не блестят ― они убивают.

Бастен проталкивается еще на дюйм, стиснув зубы от желания полностью войти в меня. Его пальцы впиваются в мох у моей головы, вызывая землистые запахи, но он сдерживает себя. Хочет, чтобы это длилось долго.

В кои-то веки это не быстрая и тайная связь в чулане. Отныне и навсегда мы вольны исследовать тела друг друга с бесстыдной непринужденностью.

Жук пробирается сквозь мох у меня под спиной, и я инстинктивно выгибаюсь, надвигаясь на член Бастена, пока он не проникает полностью в мою пульсирующую киску.

― О, черт. Я сейчас кончу. ― Бастен обхватывает меня за талию сильными пальцами, пытаясь сдержать свою похоть. Над головой пролетает жаворонок, заслоняя солнце от моих глаз, и я отчетливо вижу его идеальные черты.

В этот момент, с его жесткой челюстью, он как никогда похож на короля. Король леса. Король дикой природы.

Я бы управляла корнями рядом с ним.

Я бы поклонялась ему в камышах.

Я бы увенчала его венком из лоз плюща.

Он сжимает мою челюсть, пальцы обхватывают мое лицо. Его большой палец впивается в мою нижнюю губу, а затем он проводит подушечкой большого пальца по твердому краю моих нижних зубов. Я обхватываю его языком, нежно посасывая и покусывая.

― Боги в аду. ― Когда он вырывается и снова входит в меня, он встречает мои губы поцелуем. Он одновременно нежный и развратный. Злой и святой. Словно тлеющие угли и бушующее пламя. Я могла бы жить в этом моменте вечно, запечатленная, как бабочка под стеклом.

Его губы обжигают мои, вырывая из меня стоны, пока я не провожу языком по линии его рта и он не раздвигает губы, чтобы я могла прикусить его нижнюю губу, пока он тоже не застонет.

Он начинает двигаться быстрее, наш ритм нарастает. Я отвечаю на его толчки встречными движениями бедер. Я хватаю его за заднюю часть бицепса и сжимаю так