И все же покалывание в моем животе не придает уверенности.

― Меня не нужно спасать. ― Сабина ступает на мох босыми ногами с бесстрашием, которое вызывает у меня одновременно благоговение и тревогу.

Айюра сочувственно наклоняет голову. Ее мягкий голос становится холодным.

― Нет? Ну тогда мы можем сделать это другими способами. В интересах экономии времени мы выберем наиболее подходящий. Он так долго искал тебя, что его терпение истощилось.

Сердце Сабины резко сжимается от страха, хотя выражение ее лица остается непроницаемым, как кора дерева.

Я делаю шаг между ними.

― Ты имеешь в виду этого ублюдочного короля? Рашийона? ― Вспышка гнева сжимает мое горло. ― Он разбудил тебя, не так ли?

Айюра поджимает губы, в ее глазах пляшет загадочный огонек, как будто я даже не понимаю, о чем спрашиваю.

― И что, ты выполняешь его приказы? ― Я насмехаюсь, понимая, что ступаю на зыбкую почву. ― Я не знал, что боги подчиняются людям. Даже королям.

Если моя колкость и оскорбляет Айюру, она это хорошо скрывает. Она просто смеется, как будто я сказал что-то смешное, хотя не понимаю шутки.

Сабина проводит пальцами по волосам ― короткая длина резко контрастирует с традиционным, послушным образом, в который она никогда не вписывалась. Кажется, это напоминает ей о чем-то. О какой-то глубинной силе.

Это и есть настоящая Сабина Дэрроу. Ее воля такая же острая, как и ее стриженые концы.

Руки Сабины сжимаются в кулаки.

― Мой отец знал о моем существовании двадцать два года, но так и не удосужился разыскать меня… Почему же теперь я ему понадобилась?

― Потому что ты необходима. Твоя связь со зверями фей играет ключевую роль в его планах. Грядет великая битва между пробуждающимися богами и теми, кто не подчиняется нам. Ты была на арене ― ты слышала предупреждение Рашийона. ― Ее тон мрачнеет, когда она проводит пальцами по рукаву платья. ― И теперь, дочь Волкании, у тебя нет иного выбора, кроме как повиноваться.

Она достает из подола рукава иголку. Она длиной с мою ладонь, пахнет чистым серебром, испещренным сложными узорами фей. Пока я настороженно наблюдаю, она подходит к осиновому саженцу и протыкает перед ним воздух.

Из воздуха вырывается луч света. Что за хрень?

Свет теплый и оранжевый, мерцающий, как огонь. Айюра осторожно проводит иглой против часовой стрелки по воздуху, словно рисуя дверь.

То, что происходит дальше, трудно объяснить. Мир просто рассыпается от того места, где она проводит иглой, как будто она разрывает швы занавеса, который постепенно рушится. Вид на саженец и лес за ним сменяется другим видом, словно в театре меняют декорации в сцене.

Через эту прореху в воздухе мы можем заглянуть в другой лес. Он утопает в тенях, а густой полог создает впечатление вечной ночи. Источником света служит костер неподалеку. Слышно ржание лошади. Я могу различить край палатки из ткани цвета индиго с эмблемой Фрасии в виде звездочки.

Она открыла портал в лагерь гребаной волканской армии к северу от границы.

Она собирается забрать у меня Сабину.

Воин во мне издает кровожадный крик. Охотник? Нет, больше нет. Не после криков, которые я вызывал у Макса, когда загонял лезвия ему под ногти. Не после того, как прошел через Турнир, уложив в могилу пятнадцать тел, чтобы я мог жить.

Я ― гребаный хищник.

А Айюра? Насколько я могу судить, у нее нет оружия. В этом платье она может спрятать не больше иголки. Если бы это был бессмертный Артейн, одаренный бессмертной силой, или бессмертный Вэйл, мастер всей магии фей, я бы не справился. Но богиня целомудрия?

Что она собирается делать, бросать в меня молитвы?

Я подбрасываю нож в воздух и плавно ловлю его обратным хватом. Это более грубый, жестокий захват. Он предназначен для колющего, а не режущего удара.

Для рубящего удара.

― Сабина остается, блядь, здесь, со мной.

Айюра спокойно вставляет иглу обратно, затем разглаживает рукав.

― Я заберу твою возлюбленную на сторону победителей, смертный. Ты должен поблагодарить меня. Намного быстрее, чем ты можешь себе представить, Астаньон превратится в пепел, если не покорится Волкании.

Сабина кажется спокойной рядом со мной, но ее тело говорит мне об обратном. Я знаю, что, когда она мысленно общается с животными, ее губы, язык и зубы формируют слова почти незаметными движениями, но я слышу их едва заметные подергивания.

И судя по тому, как слабо шевелятся ее губы, она уже на шаг опережает меня и мой нож.

Краем глаза я вижу, как из серебристого клена за спиной у Айюры бесшумно выходит олень. Животное движется без шума, острия его рогов бесшумно касаются листьев.

Не смотри на него, говорю я себе. Лучше отвлеки Айюру.

Я прижимаю рукоять ножа к голой груди, напрягая мышцы.

― Она не отправится в Волканию, даже по приказу гребаной богини.

Айюра усмехается:

― Когда богиня приказывает, мой прекрасный смертный, нет иного выбора, кроме как повиноваться.

Айюра бросается вперед с быстротой, которой я не ожидал ― не так быстро, как поцелованные богами бойцы, с которыми мне доводилось сражаться, но близко, и хватает Сабину за руку.

― Призывай! ― говорю я Сабине.

Сабина упирается в руку Айюры, а ее губы совершают крошечные движения, призывая самца. В свою очередь, он опускает свои массивные рога в сторону Айюры.

Все происходит одновременно. Олень бросается в атаку. Я хватаю Сабину за другую руку ― будь я проклят, если позволю фее оторвать ее от меня.

Даже не взглянув на него, Айюра как по волшебству уклоняется в сторону. Он теряет равновесие, спотыкаясь о корень, и опрокидывается головой вперед в портал. Он поднимается на ноги, застряв между королевствами. Воздух дрожит, как от жары.

Я готов сыграть в игру по перетягиванию каната с Сабиной в его роли,