Шрифт:
Закладка:
***
— Хал! — множество глоток заорали так, что испугались птицы на лиги вокруг.
— Хал!
— Хал! — в меру бодро поддакнул Железяка, но тут же получил мощный подзатыльник.
Халет осмотрелась. В опускавшемся на землю мраке вражье войско надвигалось неспешно, словно чего-то выжидая. Это в первый момент насторожило, однако Халдар вдруг скомандовал нападение, и женщины стали помогать двигать вперёд долбанину с камнями.
***
— Оттрахайте их катапульту, поняли? — приказал морготовым бойцам командир-орк, указывая на булыжники. — Сначала по ней жахайте, потом уже по дикарям. Поджигайте стрелы!
***
Тёмное, затянутое плотными тучами небо наполнилось светом языков пламени.
— Воду! — крикнул старик Халдад, как-то неловко вставая со скамьи у защитного частокола. — Тушите!
— Бей гадов! Хал! — Халдар бросился в бой в обход разящих огней.
Не все стрелы горели, однако никто не придал этому значения. Люди твёрдо решили атаковать, не выжидая в засаде, поэтому, прикрываясь щитами: эльфийскими, орочьими и самодельными, из неровных досок, бежали вперёд.
Около катапульты столпились защитники с копьями, вёдрами, камнями, а в сторону орков летели то булыжники, то головы.
Сразу четыре огненные стрелы вонзились в долбанину, защитники плеснули водой, вспыхнули новые языки пламени, снова брызги…
Халет запустила во врагов последней орочьей головой с подожжёнными волосами и прыгнула за частокол помогать первым раненым, а к катапульте поспешил старик Халдад.
Чёрное низкое небо запылало с новой силой.
Воины тайного племени бросились на врагов, однако те отступили сразу же, как только закончили лететь стрелы. Халдар посмотрел на раненое плечо — наконечник глубоко рассёк кожу, кровь обильно текла, однако с такой проблемой любой охотник может справиться.
— Хал! Хал! — радостно закричали люди, возвращаясь за частокол. — Хал!
Хотелось верить, что кровопролитие этой ночи закончилось. И не просто — а победой!
***
Тяжёлая, словно сделанная из железа, рука отца обрушилась на плечо и резко развернула засмотревшегося на проходивших мимо эльфиек юношу.
— Здесь стало слишком много Голодрим и их сообщников, — голос Эола прошелестел змеёй, впился в глаза и уши, проник в голову, и Маэглин содрогнулся. — Надо убираться отсюда.
— Но зачем? — сын Ириссэ отстранился, осмотрелся, надеясь, что никто не станет свидетелем новой семейной ссоры. — Ногрод безопасен, мы переждём войну и…
Отец прищурился. По пути из кузницы знакомого гнома в дом Эола действительно встретилось неожиданно много эльфов — город давал убежище всем нуждающимся, и юный полунолдо не видел в этом ничего плохого. Однако родитель смотрел на вещи иначе.
— Мы уходим. Собирай вещи.
— Но… — Маэглин начал говорить, да только быстро понял — зря.
Схватив сына за ворот, Эол потащил его к дому.
— Думаешь, нас не выпустят, да? — продолжал настаивать родитель. — Недооцениваешь меня? Уверен, будто меня можно задержать и не позволить пройти туда, куда мне надо?!
— Нет, отец, — опустил голову юноша, со стыдом думая, что если те эльфийки видят, как мужчина не может за себя постоять, они станут над ним смеяться.
— Скоро будет праздник! — весело сообщила спешившая мимо молодая гномиха с чёрными волосами на голове и рыжими в бороде. — У нас гостит добрая владычица Оэруиль Таргелионская!
К счастью, ногродская дева удалилась достаточно быстро, чтобы не услышать, что думает Эол об узурпаторах.
Спрятав под волосами покрасневшее лицо, Маэглин поспешил в дом. Принесённые в Ногрод вести были добрыми: север равнины, венчающей Смеющийся Поток, быстро отбился от нападения, владения Маглора, сына Феанора выстояли, дальше на восток орки не прошли, значит, часть дорог и правда безопасна. Однако что-то не давало юному полунолдо покоя: отец, конечно, с самого начала ругался на Голодрим и войну, но пока не стали говорить, что вот-вот должен приехать король Карантир Феанорион, об отъезде, тем более тайном, речи не шло.
Из задумчивости вырвал снова откуда-то взявшийся отец, и Маэглин, осторожно собиравший вещи родителя вместе со слугами, вздрогнул.
— Оставь это всё, — приказал Эол. — Мы уходим вдвоём. Мои верные помощники поживут в доме, пока не откроют город, и потом всё привезут. Берём только оружие. И еду. И верхнюю одежду. И мирианы.
Юный полунолдо подчинился, забросил на плечо сумку с самым необходимым и, спрятав под плащ дрожащие руки, поторопился вслед за главой Дома Эола.
***
— Хал!
На этот раз боевой клич прозвучал скорбно.
Тайное племя не сразу поняло, что не горевшие стрелы таили в себе больше опасности, нежели огненные. Но теперь подлость врагов раскрылась — из раненых прошлой ночью защитников не выжил никто.
Халет посмотрела на отчаявшегося отца, вынужденного хоронить сына, и со вздохом перевела взгляд на брата. Халдар лежал со спокойным лицом, больше не сведённым мукой, не стонал, не харкал кровью и не рвал кожу на плече. Всё. Страдания закончились, как и у многих других.
И лагерь практически вымер.
Старый Халдад уже не плакал, как сначала, когда сын только-только умер. За время боёв от его семьи остались только женщины, и становилось страшно думать, сколько ещё продержится обречённое племя.
— Мы не сдадимся! — снова вскинула копьё Халет. — Гады тоже дохнут, мы перебьём их всех! Всех! Хал!
— Хал!
— Ха-а-ал!
***
Мертвецов сложили за частоколом и подожгли.
Железяка снова сидел связанным около истыканной стрелами обгорелой мокрой катапульты и с надеждой смотрел на новых хозяев — может, покормят? Орк боялся подавать голос первым, поэтому ждал, когда кто-нибудь обратит на него внимание, и тогда можно будет предложить повоевать на их стороне.
«Уж я-то лучше знаю, как драться! — думал пленник. — Я б показал, как копьём правильно дырявить!»
День клонился к вечеру, впервые за долгое время боёв тучи разошлись, и когда начало темнеть, на небе зажглись яркие крупные летние звёзды.
Погрузившись в размышления о своём непревзойдённом мастерстве воина и полководца, Железяка отвлёкся от голода и жажды, и даже не сразу заметил прошедшую женщину, которую тут называли Халет.
***
Эол провёл сына сквозь цепь густонаселённых пещер, повернул в коридор с низким сводом, который шёл на подъём, остановился. Где-то далеко впереди журчала вода.
Глаза, казавшиеся сейчас болотного цвета, пронзили юного эльфа, Маэглин невольно прислушался, надеясь, что кто-нибудь есть поблизости, и родитель не собирается делать ничего дурного.
Во взгляде главы Дома
