— Скажу тебе честно, — дочь лорда Новэ почувствовала, как пьянеет, поэтому отставила бокал, — я здесь только потому, что вы не прогоняете меня. Но моё нахождение в Оссирианде абсолютно бессмысленно!

— В отличие от Каленовэ ты не требуешь от чужого нарола глупого послушания, — уклончиво ответила леди, и Линдиэль не понравилось, что племянница назвала отца по имени.

— Как я могу что-то требовать?

Каленуиль пожала плечами.

— Я уеду, как только орков прогонят, — твёрдо заявила королева, — возвращение на побережье в родительский дом у меня теперь ассоциируется с позором брата, но так будет лучше, чтобы потом приехать в Хитлум по договорённости и не оказаться около запертых ворот.

— Передай Фаиновэ лично от меня крысиный хвост, — неожиданно стала злой леди. — Я бы приказала его сожрать или вечно носить на шее, но не хочу заставлять тебя исполнять мои прихоти.

— Давай не будем об этом, — помрачнела Линдиэль. — Мне уже легче. Расскажи подробно про письмо и почему требуется моё мнение?

— От Оэруиль прилетела птица, — Каленуиль напряглась, скрыть эмоции улыбкой не удалось. — Таргелион охвачен войной, говорят, орки прошли тайными тропами. Либо Голодрим плохо охраняли границы, однако это уже неважно. Наши защитники отправились ближе к рубежам, мы готовы обороняться от морготовых тварей, однако письмо Оэруиль говорит о какой-то иной опасности.

— Её муж?

Леди неестественно рассмеялась.

— Полагаю, да. Сестра говорит, что ждёт ребёнка, что скоро от неё тайно приедут слуги, которых нужно не просто разместить, а помочь устроить жильё! Постоянное, понимаешь? Оэруиль пишет, что, возможно, ей потребуется убежище в Оссирианде. Я знаю, ты не любишь поднимать эту тему, но мы обе знаем: Голодрим — братоубийцы. Им ничего не стоит развязать с нами войну, если мы укроем что-то натворившую таргелионскую королеву. Да, Оэруиль — моя сестра и твоя племянница, но это не личное дело.

Сжав зубы, Линдиэль покачала головой.

— Я собираюсь уехать, — сдержанно произнесла дочь лорда Новэ, — один из древесных дворцов освободится.

— Значит, — по лицу Каленуиль не было понятно, рада она или нет, — на совете мы станем защищать право беглой королевы укрыться в Семиречье, поскольку бросать в беде сестру нельзя.

— Вала Улмо не позволит перейти реку нашим врагам, — ещё более уклончиво сказала Линдиэль.

Леди кивнула.

— А теперь, — она улыбнулась искреннее, — давай выбирать платье. Фиолетовое?

— Нет, — королева снова сжала кулаки. — Только зелёное. С деревянными украшениями.

Примечание к части Песня группы "Мираж" "Я снова вижу тебя"

Звёздная ночь

— Хал!

На этот раз отрубленные головы полетели в сторону орков.

Избитый и запуганный пленный воин Моргота сидел связанным по рукам и ногам около катапульты и кивал, когда дикари нажимали правильные рычаги и тянули нужные канаты.

— Хал!

Втайне надеясь, что новые хозяева перебьют своих врагов — его бывших соратников — и возьмут послушного раба на службу, Железяка честно помогал племени освоить боевую машину, за что даже получил немного еды и обработку ран.

— Хал!

Кто-то снова пнул, за что-то отругал, но это ничего. Дома и хуже бывало.

Женщина, которую называли Халет, безумно захохотала совсем рядом, снова послышался боевой клич, и в наступавшей вечерней мгле зазвенела и заскрежетала сталь.

— Хал!

***

— Королева? Владычица Оэруиль?

Стражники-наугрим у ворот Ногрода удивлённо переглянулись.

— Какими судьбами? Разумеется, проезжайте!

Супруга Морифинвэ Феанариона не ответила. Отправив в Оссирианд половину слуг и треть воинов, старшая из дочерей опального лорда Каленовэ была готова практически на что угодно, лишь бы защититься от вероятного гнева мужа. Уверенная, что король Карантир уже в гномьем городе, Оэруиль удивилась, узнав, что друг-эльф владыки Дурина до сих пор не появился. Как же так?

Неужели Карантир мёртв?

Подумав, что такое положение вещей было бы лучшим из возможных, поскольку единственный наследник таргелионского короля давно отрёкся от отца, да и рождён не от законной жены, королева-отшельница улыбнулась сквозь слёзы. Как же хочется простого семейного счастья! Зачем эта проклятая власть? Зачем богатство? Да провались всё это…

Ещё один гном поклонился и вежливо поприветствовал, перед Оэруиль расступились даже бесцеремонные торговцы, и отчаяние и страх бежали под натиском приятного почтения.

Но останется ли всё это, если король Таргелиона мёртв?

Законная владычица вспомнила, как сама, без участия мужа, общалась с ногродскими Кхазад, а гости из Белегоста и подавно относились к жене нежеланного союзника с сочувствием, немного зная о её непростой судьбе.

Если король Карантир мёртв, это хорошо для многих. Для всех!

Но готовиться необходимо к худшему. К войне с собственным мужем.

Оэруиль в очередной раз сказала себе, что у неё просто не было выхода, поскольку принцесса Митриэль угрожала всерьёз. Конечно, надо было рассказать об этом королю, но что он сделал бы любимой дочке?! Пожурил? Никто не посмел бы остановить её!

Да только об этом не стоит говорить супругу.

Все должны знать одну правду: на Башню Эаринэль напали орки. Кто смог — спасся бегством. Остальные либо пали в бою, либо пропали без вести. О судьбе Пилинэль и её чада беглецам ничего не известно.

Другой правды не существует!

Оэруиль осмотрелась. Ногрод был по-своему красив: естественные своды пещер искусно дополнили рукотворными узорами, коридоры и залы расширили, выбили в камне ступени, поставили колонны и статуи. Чаще других попадались изваяния перерождающегося, согласно поверьям, гномьего короля Дурина, рядом с которыми располагались плиты со списками великих деяний каждого воплощения владыки.

— Около памятника нынешнему телу Эзбада, — сказал сопровождавший эльфийскую правительницу гном, — будет митриловый свиток. Как только шахтёры найдут жилу, сразу и изготовим на будущее.

Зная, что нельзя спорить и осуждать подгорное племя за бессмысленные опасные поиски металла, которого, может, в Арде и нет больше, Оэруиль вежливо согласилась и пожелала скорее воплотить задуманное, но чтобы пригодилась драгоценная плита ещё очень нескоро.

— Мы устроим праздник в твою честь, владычица Таргелиона! — послышались восторженные голоса бородачей. — Будем петь и веселиться! А когда друг-король прибудет, о делах и поговорим.

«Нет, — подумала вдруг