Шрифт:
Закладка:
И все же Снегирев возвращался в Афганистан снова и снова. Он стал воспринимать Мухтара и Фазилю по-человечески, как друзей. Мухтар рассказал ему, что «до сих пор сохранил в себе самое главное желание детства — хотя бы раз досыта поесть. Горсть вареных кукурузных зерен да сухая лепешка — даже такой обед у них считался роскошью». В отличие от бандитов, которые руководили НДПА, «Мухтар оказался первым человеком на моем пути, которого можно было с полным правом считать сознательным революционером. <…> С первой встречи я проникся к этому человеку симпатией».
Снегирев остановился. «Ну и что? Ради чего я вспомнил сейчас обо всем этом? Стыдно ли мне за тот очерк в газете и за ту книгу?» Возможно, интернациональный миф был ложью. Возможно, Янина была выразительницей этой лжи. Однако встречи с афганцами, такими как Мухтар, опровергали этот цинизм. «Времена стали другими, мы стали другими, многое отвергли, от многого открестились… Но ведь была та девочка, которая взяла в свои руки автомат и отправилась в бой — потому что наслушалась от брата рассказов про социальную справедливость и поверила в светлые идеалы. Была. И была ее и моя вера в то, что мир можно устроить по законам этой социальной справедливости. Чтобы всем стало хорошо. Конечно, легче всего сейчас признать прошлое заблуждением, отмахнуться от него, вычеркнуть из памяти. Но не получается — вычеркнуть и забыть. Прошлое — это часть каждого из нас»[1306].
Нужно было искупить это прошлое. Снегирев сделал это: возможно, его статья использовала смерть Фазили, но она же побудила одного читателя из Азербайджана назвать свою новорожденную дочь в память погибшей девушки. Два с половиной десятилетия спустя азербайджанская Фазиля вышла замуж за турка. Мухтар, как рассказывает Снегирев, съездил в Баку, чтобы навестить людей, которые отдали дань уважения его покойной сестре[1307]. Снегирев как бы присоединяется к ним, напоминая читателям, что советский проект не только разрушал, но и создавал жизненные миры. Однако рано или поздно любое путешествие подходит к концу. «Останусь на родине, и будь что будет», — говорит Мухтар Снегиреву, когда прощается с ним, улетая в Кабул.
АФГАНСКОЕ ПРОШЛОЕ И БУДУЩЕЕ
Не только личным побудительным мотивом отличается возвращение на родину афганца Мухтара от полета рейсом Ташкент — Кабул советского журналиста Виктора Самойленко. Между ними пролегли тридцать лет. Через два дня после того, как талибы совершили переворот, убив Ахмада Шаха Масуда, «Аль-Каида» Усамы бен Ладена взяла на себя ответственность за террористические акты 11 сентября 2001 года, в результате которых погибли тысячи людей в Нью-Йорке, Вашингтоне и Пенсильвании. Меньше чем через месяц после этого США начали кампанию, целью которой было отстранение талибов от власти, а также поимка или устранение бен Ладена. Уже 13 ноября американские войска и их союзники по Северному альянсу взяли Кабул; Кандагар оказался в их руках месяц спустя. В декабре того же года американские и афганские войска были очень близки к тому, чтобы захватить бен Ладена на тех же холмах, где десятилетиями ранее ходил Нодар Гиоргадзе. Однако бен Ладен, как и многие талибы, скрылся в Пакистане.
То, что начиналось как преследование «Аль-Каиды», превратилось в крупнейшее вмешательство в развитие Афганистана, осуществлявшееся не только американским Агентством и британским Министерством по международному развитию, но и самым большим «драконом» — американской армией. По сравнению с эпохой холодной войны ситуация значительно изменилась, и основная помощь населению доставлялась теперь не гражданскими агентствами, не НПО и не ООН, а военными. Некогда дискредитировавшая себя на рисовых полях Юго-Восточной Азии «противоповстанческая миссия» обрела вторую жизнь — и смерть — на опиумных плантациях провинции Гильменд. Попытки привлечь невоенных специалистов, как и тогда, не дали результата. На волне роста численности военных и гражданских специалистов в 2009–2012 годах тысячи советников и еще больше частных подрядчиков наводнили афганскую столицу. Немногие из них имели конкретные назначения; еще меньшему количеству разрешалось выходить из посольского комплекса. Региональные эксперты, призванные в штат Специального представителя президента США Ричарда Холбрука, оказались неспособны действовать эффективно из‐за происходившей в Белом доме борьбы за сферы влияния[1308]. Вскоре Холбрук умер от разрыва аорты. Крупный эксперт по борьбе с повстанцами Дэвид Петреус был вынужден подать в отставку с поста директора ЦРУ после того, как раскрылось, что он предоставил своей любовнице доступ к секретным документам. Впоследствии Петреус признал себя виновным в утечках и был приговорен к двум годам условно и штрафу в размере 100 тысяч долларов[1309].
Политика развития, судя по всему, уходит в прошлое, но ей на смену не приходит ничего, кроме жестокой борьбы за ресурсы и влияние. После того как американские геологи обнаружили в Кабуле старые советские отчеты по разведке полезных ископаемых, Геологическая служба США провела свою комплексную геологоразведку и установила, что страна могла бы стать крупным мировым производителем железа и меди и «Саудовской Аравией лития»[1310]. В условиях, когда Китай не задумываясь уничтожает расположенные над медными рудниками исторические достопримечательности, неопределенная нормативно-правовая среда едва ли сулит афганцам справедливое распределение природных богатств. Еще менее радужны экологические перспективы, связанные с реками, почвами и лесами Афганистана[1311]. Здесь борются за влияние США, Пакистан, Индия и Китай, и единственной державой, способной вмешаться в их планы, остается не кто иной, как Россия. Российское посольство в Кабуле недавно объявило, что выделит десятки миллионов долларов на реконструкцию старых проектов советской эпохи: 25 миллионов на Кабульский домостроительный комбинат и 20 миллионов на старый советский Дом науки и культуры — этот последний должен превратиться в новый российский культурный центр[1312]. «Мы хотим расширить свое присутствие в регионе, — говорит представитель посольства. — Это нужно не только Афганистану, но и нам для достижения наших собственных целей».
