Акме не чувствовала опасности. Мрачный покров безрадостных мыслей, распростершийся над ее настроением, теперь светился солнечным золотом. Кунабульские голоса более не наполняли слуха. Она слышала лишь биение любимого сердца рядом с собою и наслаждалась его музыкой. Ей верилось, что все опасности, которые их ждали, не могли запугать ее и одолеть. Сомнения ушли, осталась уверенность и торжество.

Гаральд не обладал целительной силой Лорена, но он спас ее от губительных сомнений. Он подарил ей надежду на счастье.

Добравшись до лестницы, о которой говорил Лако, все ощутили дыхание горячего ветра, вырывающегося из неосвещенного прохода внизу. Здесь не было факелов, и Акме поприветствовали лишь дикие ветры и тени, куда более черные, нежели сама тьма. Стены доверху пылали синевой.

Где-то громом шумела вода. Стены долгожданной пещеры заплясали лазурными отсветами от алых факелов чужаков. По толстым стенам тонкой синей змейкой зашелестела полоска света до самого потолка, являя изумленным путникам величественные размеры помещения.

— Страшно представить, сколько золота можно выручить за эту пещеру! — выдохнул Мирослав; глаза его сияли ярче факелов маниакальной жадностью, разгоняя тьму во всех углах.

— Дело ваше, — холодно процедила Акме, обеспокоенно оглядываясь, — но я советую вам не трогать здесь ни камня. Не забывайте, это Кунабула! Все эти сокровища принадлежат ей.

— Нам думалось, ты его главное и самое ценное сокровище, — парировал Ягер, с удовольствием любуясь дивными стенами.

— И я советую вам подумать, какие беды ожидают нас в случае разграбления этой сокровищницы, — громко молвил Арнил.

— Иркалле в них нет надобности! — возмутился Лако.

Кронпринц Густаво рассмеялся и лукаво осведомился у зараколахонских спутников:

— Зачем же они вам, если вы до нитки обираете любой мало-мальски богатый торговый караван от Аштери до Беллона, а, порою, и до Сильвана?..

— Едва ли местные сокровища способны принести людям счастья, — тихо заметил Буливид.

— Троньте здесь хоть что-то, и я не буду отвечать за вашу безопасность, — рыкнула Акме.

— А если мы не нуждаемся в твоей защите?.. — с бравадой воскликнул Ягер.

— Вы подвергаете опасности остальных.

— Нам лучше оставить их здесь, — заявил Арнил.

Воспользовавшись заминкой в споре, саардцы спрыгнули с коней, чтобы лучше осмотреться. К стенам они пока не смели приблизиться. Акме тоже спрыгнула с Одалис.

Девушка подошла к стене из ляпис-лазури и протянула к ней руку, не касаясь её невиданной красоты. Акме на расстоянии ощущала дрожь. Разогнав по жилам огонь, девушка поприветствовала пещеру, и стены неожиданно взорвались молочно-голубым сиянием, горя изнутри, рождая мягкий свет, будто солнечный рассвет, яркий, будто блеск солнца в жаркий летний день.

Вся пещера осветилась, прогоняя тьму по повелению Акме. За рукой её летели лучи света, будто она держала фонарь или факел. Они повиновались малейшему ее движению. Улыбнувшись, девушка причудливо взмахнула руками, и лучи в воздухе нарисовали красивые узоры, летя за ее пальцами. Акме засмеялась, закрутилась, пританцовывая, и свет извивающимися лентами полетел за нею, то обнимая ее, пронизывая ее волосы, то отскакивая прочь, вдребезги рассыпаясь о взмахи ее рук.

— Дьявольщина… — прошептал Хельс, заботясь о том, чтобы никто его не услышал.

Но он не был одинок в своем мнении. Многие смотрели на Акме с испугом, хотя, казалось бы, более ничто после уже увиденного, не могло напугать их.

Вместе с сапфировым светом обволакивали её и серебристые голоса, которых она еще не слышала в Иркалле. Они напевали ей странную мелодию, легкую, похожую на раннее зимнее утро, пронизанное светом рассвета.

— Стало быть, и сапфиры прокляты, — вздохнула Реция, но земляки ее не желали сдаваться.

— Такие камни не могут быть прокляты! — возмутился еще недавно тихий Лако.

Голоса, нимфами смеявшиеся вокруг Акме, предупреждающе зарычали. Всполохи света начали разбиваться о стены и осыпать путников дождем обжигающего огня.

— Это злится Иркалла или ты? — тревожно воскликнул Сатаро.

— Лако, нет! — закричала Акме, увидев, как саардец решительно подходит к стене, дотрагивается до нее и эфесом меча откалывает крупный сапфировый обломок.

Глаза его сверкнули жадностью, и он поцеловал свою драгоценность, став примером для остальных земляков.

— Сапфиры не трогать! — скомандовал капитан Эвандер Лаций, когда несколько нодримских гвардейцев осмелились приблизиться к стенам. Атийцы стояли на месте, как вкопанные.

Рык кунабульских голосов превратился в разъяренный визг.

— Уйдем отсюда! — воскликнула Акме, зажав уши руками, ибо крики, которые слышала лишь она, резали слух. — Иркалла злится!

— Так задобри её! — расхохотался Ягер, уже протягивая руки к стенам. — Уверен, ты сможешь, если пожелаешь!..

Пещеру пронзили крики боли. Сапфиры, сжатые в руках некоторых саардцев, вспыхнули белым сиянием и оставили на их руках страшные ожоги. Ожогами дело не ограничилось. Кожа с шипением начала плавиться. Кунабульский яд от ладоней устремился вверх по рукам даже после того, как камни были выброшены.

Лорен и Акме кинулись к ним. Как только она прикоснулась к ожогам зараколахонцев, кожа их покрылась пузырями, а яд побежал быстрее. Целительница в ужасе поглядела на свои сияющие голубым светом ладони и дрожащие пальцы.

«Что же это?» — в ужасе думала она.

— Акме, не думай об этом! — поспешно воскликнул Арнил. — Они получили свое.

Гаральд подошел к ней и попытался взять за руку, но та отпрянула, выдохнув:

— Нет! Я опасна для вас.

— Прекрати! — грубо воскликнул атиец.

Акме увидела под ногами сапфира, выброшенный одной из его жертв. Она быстро наклонилась, взяла пылающий камень в руки и сжала. Но камень не причинил ей боли. Он лишь на мгновение вспыхнул ярче, будто подмигнув ей, а после успокоено затух. Она сжимала его, терла, но он не жег ее нисколько.

«Мерзавец!» — мысленно вскрикнула та и, замахнувшись, выкинула его.

Иркалла принимала её, как свою. Но горе сменилось ужасом, когда она услышала, как ближайшие проходы наполняются зловещим шумом. Иркалла натравила на них врагов. Это была ловушка и весьма справедливое наказание за жадность.

— Уходим! — воскликнула Акме. — Демоны идут.

Пещера из ляпис — лазури с сапфирами оказалась не единственной и не самой большой. Соблазнительные залежи драгоценных камней поражали воображение, но никому из путников более не хотелось дотрагиваться до них.

Вскоре все услышали признаки погони. Она велась слева, справа, сзади, наступая им на пятки, и начиналась впереди.

Враги настигли их в большом помещении, ярко освещенном лазурным светом факелов, по кунабульскому обыкновению, вспыхнувших при приближении Акме. Исполинские колонны, крошившиеся под натиском времени, удерживали нависшую горную гряду, позволяя мертвым ветрам безнаказанно порхать из коридора в коридор. Именно они, зловещие голоса Иркаллы, предупредили Акме о тщетности их побега. Путники были окружены, и им оставалось лишь обороняться.

— Что бы не случилось, — требовательно воскликнула Акме, встав перед своими многочисленными спутниками величественной статуей, — не