есть два шута, в старинном смысле этого слова, хотя погремушкой-таделиксом не потрясает ни один, ни другой, – продолжила она, не в силах остановиться. – Они все время напоминают мне, что смех – лучшее лекарство для неудобной правды. Рапирс предпочитает всем понятные шутки, а вот мой второй шут…

– Вы имеете в виду досточтимую Алекту?

– Вы с ней знакомы?

– Нет, просто уже наслышан. – Сильверн понизил голос. – Знаете, обычно говорят, что повелителя должны бояться, а его помощника – любить или наоборот… А у вас… Надеюсь, вы всем довольны, потому что вы это заслужили.

«Как он стал таким добрым, таким терпеливым, таким спокойным?» – подумала Лумивеста. Варис тоже был терпеливым – Шиара не даст соврать, – но в нем чувствовалось напряжение, какая-то ярость, засевшая глубоко в костях. Лумивеста сделала еще глоток и рассеянно поболтала пиво в бокале, как злобный старый корон из легенд Среднецарствия.

Так Варис называл отца.

На десерт подали теплый ягодный пирог с густыми сливками, легкое пшеничное пиво, чтобы мало не показалось, и чай, для тех, кто знал свою норму. Лумивеста выпила стаканчик пива – в честь короната – и перешла на чай.

Слуги убрали посуду, сдвинули столы к стенам, освобождая место в зале. Стулья составили кружком, а по полу разложили подушки. Принесли гитары.

В уголке залы собрались люди и настойчиво уговаривали кого-то. Присмотревшись, Лумивеста увидела, кто стоит в центре толпы.

– Алекта, вы так рано нас покидаете? – спросила Лумивеста.

– Пытаюсь, но меня не отпускают, – сказала она.

– Всего одну песню, – попросил кто-то. – Ну пожалуйста. А потом пойдете спать.

– Мне бы очень хотелось услышать, как вы поете, – сказал Сильверн.

– У вас очень хороший голос, палион. Вам следует выступить первым, по праву гостя. Интересно, что вы нам споете? Или расскажете историю? Тогда я останусь. – Она окинула взглядом остальных. – Да-да, а потом и я спою.

– Я не лучший рассказчик, – вздохнул Сильверн. – Вот у моего отца отлично получалось. Что ж, в его честь я попробую рассказать вам историю…

– Пандектскую? – уточнила Алекта, негромко, но перекрывая шум голосов в зале.

– Пандектскую версию одной известной истории, – сказал Сильверн.

Все одобрительно загудели. Конечно же, подумал Сильверн, их предки дали отпор кверкам; западины всегда сочувствовали пандектам, которые, не устояв, так много потеряли.

Он хорошо знал это сочувствие.

Поэтому он начал историю, которую когда-то рассказывал отец на зеленой лужайке перед университетом; шестилетний Сильверн, притулившись к отцовскому плечу, смотрел на студентов, которые сидели кружком на траве, и никак не мог понять, почему они внимают отцу, как зачарованные, когда повсюду столько всего интересного.

– Давным-давно, когда люди, рассеянные по всей земле, жили далеко друг от друга, а небо было ближе, – начал он, – Богиня в аспекте Шиары, покровительницы семян и урожая, решила пожить как равная среди простых смертных – так она делала и тогда, так она делает и сейчас. В тот раз, не знаю уж почему, Она мне не сообщила… – по зале пролетели смешки, – так вот, Она выбрала себе в спутники не Палиона, как обычно, а Длань, спутника Эвани, изобретателя и искусника. Вот только Богиня почему-то забыла, что Длань – великий плут, говорящий так витиевато, что в его словах трудно отыскать правду.

Слушатели закивали, перешептываясь. Вот и хорошо, подумал Сильверн. Он давно не рассказывал эту историю; иногда пандектское описание Богини и ее спутников – то, что все они своенравные, забывчивые и даже лживые, совсем как люди, – вызывало неясную тревогу у слушателей, которые представляли себе пандектов в виде мраморных статуй давно забытых мыслителей.

– Шиара приняла обличье босоногой нищенки, одетой в лохмотья, с расколотыми бусинами в давно не чесанных волосах. Длань стал одноглазым хромоногим горбуном, а свои ловкие длинные пальцы прятал в дырявых перчатках и рукавах. Они брели по дороге, останавливались у домов побогаче и просили хозяев хоть чем-нибудь помочь усталым путникам – дать им кружку воды, или плошку еды, или медный грошик на ночлег. В одном доме им дали напиться, в другом – швырнули горбушку хлеба с оливковым маслом, но так и не пустили на порог и не предложили отдохнуть в тени. А из самого богатого дома их просто прогнали. Еще кто-то спустил на них злую собаку. Длань вытащил из-за пазухи здоровенный мосол и швырнул его собаке. Как только собака вгрызлась в кость, раздался громкий рык, и собака в страхе убежала. Длань захохотал, но Шиара укоризненно посмотрела на него. Когда они проходили мимо небольшой хижины с крошечным садом за шатким плетнем, Длань остановился и предложил: «Давай сюда заглянем. Посмотрим, чем нас тут одарят». – «Зачем тебе это? – холодно спросила Богиня. – Чтоб ты и над ними посмеялся?» – «Все может быть. Развлечения надо искать повсюду. Мне просто интересно. В общем, тебе решать». – «Что ж, давай попробуем. Но я уже устала от твоих насмешек».

В хижине не было двери, в дверном проеме висела обтрепанная мешковина. Шаира постучала по стене; из-под пальцев осыпались крошки глины. Из хижины вышел старик, а следом за ним старуха. Одеты они были беднее самих путников, но одежда, хоть и дырявая, была чистой. Шиара снова попросила милостыню. «Мы как раз собрались ужинать, – ответил старик. – Трапеза у нас скромная, но мы будем рады с вами поделиться». Голосом духа, неслышимым для простых смертных, Длань сказал Шиаре: «Нет у них никакой еды. Они вообще уже давно ничего не ели. И вообще, лгать незнакомцам нехорошо». Старика звали Беллер, а старуху – Клара. Они засуетились по дому, накрыли скамью ветхим покрывалом, чтобы гостям было удобнее сидеть, и наполнили светильники маслом (похоже, их зажигали очень редко). Клара раздула угли в очаге, Беллер наполнил водой котелок, и старики с трудом повесили его над огнем. Клара раскрошила сухие пряные травы и высыпала их в воду, а Беллер отправился в сад. «А урожай-то созрел», – сообщил он, принеся в дом кочан капусты и полный подол спелых маслин. – «Какой у вас хороший огород», – похвалила Шиара. «Ты лжешь, совсем как простые смертные, – упрекнул Ее Длань. – Пока ты не коснулась земли своими перстами, там росли только чахлые оливковые деревца и иссохшая капустная рассада». – «Не понимаю, о чем ты, – ответила ему Богиня. – И вообще я тебе не рада». – «Мне никто не рад. Зато все радуются, когда я ухожу», – сказал Длань.

Слушатели засмеялись. Очевидно, рассказ им нравился. Что ж, проделки Длани еще не закончились. Сильверн продолжил:

– После ужина Шиара вытащила из кармана пакетик чаю, объяснив, что получила его в подаяние. Клара заварила чай, а Богиня и