И звучит твоя

Симфония Огня!

Вечный поток

Из тысячи дорог.

Выбрал этот путь,

И время не вернуть!

Танец теней

В мерцании свечей,

И звучит твоя

Симфония Огня!»

Бешеная скачка, крики, звон металла, но всё это будто где-то далеко, сквозь сон, а потом Макалаурэ вдруг обнаружил себя среди ждущего приказа войска и осознал, что опоздал на битву.

***

Дозорные на бело-красных башнях южной части Поющей Долины сразу поняли, что видимая часть войска орков — неожиданно малочисленная в сравнении с живыми морями морготовых рабов, накатывавшими ранее. Где же остальные? Прячутся? Есть ли с ними Балроги? А ящеры или другие твари?

Кишащая галдящая волна бросилась на стены, не останавливаясь ни под стрелами, ни под кипящей смолой. Удары тарана в ворота отдавались эхом в ущелье, оглушали и заставляли безумно хохотать наступающее войско.

Однако что-то было не так. Орки то и дело оборачивались, словно ждали подмогу, которая не приходила, страх постепенно охватывал войско Моргота, и когда очередной командир пал, сражённый эльфийской стрелой, воины с воплями бросили чёрные флаги и таран у покорёженных ворот и побежали в сторону ближайшего леса.

***

— Кого смогли, мы всех догнали, — рассказывал владыке Поющей Долины воин в маскировочном плаще, — и нам очень помогли эльфы с побережья Малого озера.

Канафинвэ посмотрел с высоты седла на двух эльфиек и юношу: все трое — подунолдор, а одна из дев — с красиво заплетёнными золотыми волосами.

Увы, она не сияла светом Древ, ведь родилась в Средиземье, но…

— Вы героически сражались с орками? — спросил король, посмотрев в нежно-голубые глаза, в которых сталью блистала гордость.

— Мы зачаровали их, — вытянулась струной дева. Однажды Элеммирэ точно так же проявила довольство собой, когда Макалаурэ её особенно похвалил за мелодию для праздника.

Но это, конечно, не Элеммирэ.

— Эльфандис, — поклонилась девушка, и Макалаурэ подумал, что так жестоко судьба с ним ещё не шутила.

Справившись с собой, король улыбнулся:

— И какие же чары вы использовали против врагов?

— Мы слышали от наугрим о народе таварим. Они умеют чарами сбивать с пути, — эльфийка обняла темноволосую подругу. — И мы попробовали так же.

***

Орки пытались пробираться по тайной тропе скрытно, однако это получалось с трудом. Напившись в первом же из брошенных домов, воины не заметили даже, как в соседнем жилище несколько собратьев чем-то отравились и вроде бы насмерть.

— Не моя забота, — заголосил на всю рощу полуорк, которому досталось больше всех вина, — кто там бьёт кого-то!

Наплевать, конечно, кто там, где убит.

Ах, мама, родила ты сына без охоты,

Потому что сын твой — пьяница, бандит.

Впереди сквозь деревья стали виднеться дома, и морготовы бойцы приободрились, чувствуя близкую добычу. Ускорив шаг, орки, полуорки и люди поспешили в сторону жилищ.

— Я возьму обманом города — измором!

Буду бить, калечить, вешать и стрелять!

Буду одобрять я всячески погромы,

А на остальное, в общем, наплевать.

Вдруг впереди на фоне блестевшего в лучах заката озера затрепетала тень.

«Я ухожу — так молвил мне Рок,

Без слёз, без следа, — зазвучало многоголосье со всех сторон, отражаясь эхом от безмолвных стволов. — Я ухожу, впитавшись в песок,

Как будто вода.

Я ухожу, не помня себя,

Лечу наверх, к цветным голубям,

А память моя, как воздух, светла — она умерла».

— Стреляйте! Это колдуны поиметые! — заорал командир, ещё не догадавшись, что его воины дезориентированы и не смогут понять, в какую сторону целиться.

Пейзаж вокруг застыл картиной на холсте, алкарим заметались, некоторые всё же спустили тетивы, однако пение не прекращалось, становясь оглушительным, сотрясая воздух, словно раскаты грома, отдаваясь в грудной клетке, закладывая уши.

«Земля — песка ровня,

Бери меня, помня,

Как я ходил по тебе, свой оставляя след.

Как солнца блик ранний

Твои хранят камни,

Как я извивы в судьбе

Несу на себе.

Они черны, словно уголь,

Они красны, словно медь».

Откуда-то снова полетели стрелы, войско превратилось в мечущуюся толпу. В замершей картине вечерней рощи не был виден ни крутой берег с глубоким омутом, ни овраг.

«Земля — сестра смерти,

Оставь меня в свете,

Позволь ползти мне по стеблям трав,

Что станут звенеть.

Их звоном пьян буду

Искать тебя всюду.

Тем выше смерти цветы,

Чем ближе мне ты,

Та, что черна, словно уголь,

Та, что красна, словно медь.

Я ухожу от тебя, но всё ж

Запомню одно:

Я знаю — вновь ты меня вернёшь

На тёмное дно,

Где жизнь и смерть породят любовь,

Где я, возможно, воскресну вновь,

Где переплавится смерть на боль

В смешении воль.

Земля — моя мама,

Веди меня прямо,

Веди меня по камням,

Солнцу в небе гореть.

Готов тебя вновь я

Поить своей кровью.

А ты обнимешь меня,

Браня и храня,

Сама черна, словно уголь,

Сама красна, словно медь».

***

— Мы задержали морготовых рабов, — пояснил юноша. — Наши как раз успели вооружиться и напасть. Повезло, что этих тварей немного было.

— Мы бы и бóльшую армию побороли, — уверенно заявила Эльфандис.

Макалаурэ спешился.

— Вам просто повезло, — сказал король без тени насмешки. — Если вы не знаете противника, то и сразить его не сможете. Напугать — да, запутать, сбить с пути — вероятно. Однако с войском даже дюжине таких, как вы, не справиться. Ты знаешь, что главная песни Истины и Силы — Тишина?

По глазам девушки стало понятно — нет, она о таком не слышала, зато её подруга понимающе кивнула.

— Что бы ты выбрала в войне, Эльфандис, — задал вопрос Макалаурэ, чувствуя нечто странное в сердце, — спеть для победы семь одинаковых песен или постепенно, куплет за куплетом приближаться к успеху, отрекаясь от всего дорогого и привычного?

Не зная, что ответить, эльфийка переглянулась с друзьями.

— Вы трое — герои битвы и достойны награды, — чувствуя, как потерял управление колесницей и летит со склона, король-менестрель запаниковал, но уже ничего не мог с собой поделать, — только это не последний бой. Скажи, Эльфандис, чего была лишена песня, которой вы зачаровали врагов?

— Она… была про смерть, —