Шрифт:
Закладка:
— Тогда… кто вы такие? Эти самые… хранители? — сердито спросил он. — Секретная служба, что ли? — Краем глаза он глянул в сторону девушек, которые были поглощены тем, что выкладывали из сумок ядовито-желтые баллоны и шланги с загубниками. — У вас имена вообще есть?
Парень неожиданно ему подмигнул.
— Есть, конечно. И имена, и даже звания. Но прошу — зовите нас, как вам угодно. Если вам вдруг захочется считать нас шпионами, хранителями или скажем, координаторами сверхразума, я не стану возражать.
— Шпионы из вас, прямо скажем, не очень. — Он не мог удержаться, чтобы не съязвить. — А легенда с крымским институтом вообще никуда не годится.
— Неужели? — парень иронически приподнял бровь.
— Вы же бледные, как черви, словно сто лет моря не видели. Не крымчане, точно. Прежде чем сюда соваться, изучили бы местную обстановку. Вас тут чуть ли не за иностранцев принимают…
— Кое-что мы действительно упустили, — беззаботно сказал тот. — Получается, вашу бдительность нам усыпить не удалось?
— Я бы догадался раньше, но мне в голову не могло прийти, что Надежда… — он замешкался, подыскивая подходящее слово, — …одна из ваших. Теперь понятно, зачем она потащила меня в пещеры. Чтобы проникнуть на станцию, вы искали вход в подземный грот. Но отчего-то не справились…
— Мы столкнулись с определенными трудностями, — согласился парень. — Из-за мусора и донных отложений обнаружить подводную пещеру долго не удавалось. По этой причине наш агент получил задание найти вход со стороны подземелья и установить сигнальный знак.
— Припоминаю, это был такой оранжевый шар… — Антон тяжело вздохнул. — А я все гадал, что это такое. Но разве Надежда не могла справиться с заданием сама? Зачем нужен был я? Для подстраховки?
Ухмыльнувшись, парень пожал плечами.
— Думаю, просто опасалась оставлять вас одного без присмотра. Еще натворите что-нибудь. Вы же непредсказуемый. Взять хоть это…
Он неодобрительно окинул взглядом царящий в зале разгром.
— Пробрались на засекреченный объект, устроили тут Мамаево побоище…
— Меня в ваши дела не впутывайте, — угрюмо сказал Антон. — Я тут ни при чем. Я вообще в гробу лежал.
— Кто бы это ни был, он явно перестарался… — Парень нагнулся над телом Велесова-старшего и притронулся к шее. — Пульс имеется. — Он скользнул испытующим взглядом по Феликсу, который все сидел на полу, таращась на них круглыми от ужаса глазами. — Жив? Отлично.
Выпрямившись, он задумчиво произнес:
— Выходит, всего один труп и двое пострадавших. Ну, потери не настолько катастрофические…
Он повернулся к своей спутнице.
— Сколько у нас времени?
— Пятьдесят шесть минут до первого цикла, — ответила та.
— Хорошо. — Парень нахмурился и подошел вплотную к саркофагу. Пальцы его уверенно забегали по серебряным рычагам. Щелчок — и в куполе вспыхнул свет. Раздалось гудение и по трубам пробежала дрожь. Аппарат ожил.
— Что вам нужно? — скрипуче сказал надменный, полный презрения голос. — Чем обязаны столь редкому визиту?
Девушка сделала шаг к саркофагу.
— Мы не уполномочены отвечать на вопросы, — мягко сказала она. — Но у нас с вами долгая история. Вы один из старейших хранителей, и мы высоко ценим ваш труд. Для вас мы готовы сделать исключение…
— Спасибо и на том! — язвительно перебил ее голос. — Щедро же вы благодарите того, кто с риском для жизни хранил ваш материал сто с лишним лет!..
— К сожалению, — с нажимом произнесла девушка, — вы совершили серьезный проступок. Нарушен первый и основной пункт договора. Последствия этого нарушения представляются нам необратимыми. Как обычная мера предосторожности, договор подлежит аннуляции. Согласно регламенту, станция будет законсервирована и обесточена в течение часа.
Странно было слышать эти сухие, словно взятые с какой-нибудь методички слова, несущие совершенно загадочный смысл, да еще произнесенные нежным, как перезвон колокольчиков, голосом.
— Нонсенс! — зловеще прозвучало из рупора. — Что за чепуха… Нарушение хранения! Вы тайком проникли в храм науки и вдобавок смеете мне угрожать! К вашему сведению, у меня еще остались связи… Для начала, я обжалую все пункты обвинения в течение двадцати четырех часов, как предусмотрено договором!
Парень нетерпеливо пошевелился.
— Вы, очевидно, просто не разобрались, что происходит. Это не заседание мирового суда. Может, вам еще адвоката предоставить? Мы просто закрываем станцию безо всяких условий. У вас осталось меньше часа на все.
— …сорок шесть минут, — подсказала девушка.
— Прошу прощения, значит, всего сорок шесть минут, — заключил парень. — После этого стартует программа консервации.
— Вы совершаете страшную ошибку… — монотонно произнес рупор. — Вы не посмеете! Нельзя уничтожить уникальный проект, существующий на протяжении стольких лет!
— Послушайте, любезный, — холодно перебил его парень. — Действительно, если мне не изменяет память, наше сотрудничество длится сто тридцать лет. Но за это время пора бы выучить договор наизусть. Вы обязались хранить материал, а не истреблять его в ходе дурацких экспериментов. Вам следовало беречь его, как зеницу ока, а не тратить на что попало. Бессмертие! Кому нужно ваше бессмертие? Вам доверили важное дело, а вы его провалили.
— В интересах человечества, позвольте заметить! — прокаркал голос. — Не к личной выгоде, а токмо в целях сохранения цивилизации!
Девушка и парень переглянулись. Казалось, эта тирада не произвела на них впечатления.
— Вы… бездушные твари! — голос задохнулся от гнева. — Учтите, что в моих руках вся станция! Я могу сам одним движением взорвать хранилище! Ваш драгоценный материал пропадет, утечет, убежит от вас!
Внезапно сзади раздался еще один голос.
— Поздно, ваше сиятельство.
Антон обернулся. В дверях стояла невысокая худая женщина в очках. Ее бледное лицо было искажено, словно от невыносимой боли. Устремив взгляд в саркофаг, она произнесла:
— К счастью, материнская масса уже отведена в резервную полость. Материалу ничто не угрожает. Об этом я уже позаботилась…
Внезапно очнулся Велесов-старший.
— Марианна! — прохрипел он. По-медвежьи неуклюже он пытался встать, но ноги его подгибались. — Опомнись!.. Ты, ты…
— Прости, Владимир, — женщина сняла очки и устало потерла переносицу. — Я поступила так, как считала нужным. Превращать гипотезу в артикул веры вообще дурная затея. Уже долгое время происходящее на станции напоминает зловещий спектакль. Что еще неприятней, роль злодеев в нем играем мы сами… Смелая научная мысль воплотилась в худшую антиутопию, которую только можно вообразить. Изготавливать бессмертных на конвейере с целью облагодетельствовать человечество? Думаю, нет ничего более бесчеловечного… Если мир и придет к бессмертию, то иным способом.
Она выпрямилась.
— Боюсь, что мы нарушили не только регламент хранения вещества, которое мы обязались оберегать. Мы преступили через сам гуманистический канон. Это должно быть исправлено. Ты должен признать, что ответственность за это несем мы все, не только его сиятельство граф…
