мои глаза огромными зелёными изумрудами, точь-в-точь такими же, которые миллисекундой ранее убивали меня… Вот эти глаза смотрят на меня сверху вниз, а вот они же смотрят на меня снизу вверх. Система замкнулась.

Моё сердце было на пределе. Оно колотилось так, как, кажется, не колотилось даже во время родов.

– Со мной всё хорошо… – не слыша себя, промямлила я, глядя в глаза сыну.

– Как тебя зовут, парень? – во второй раз позволил себе обратиться к моему ребёнку Крайтон, и на сей раз я не успела перехватить ответ сына, явно желающего пообщаться с тем, кто уже во второй раз искал общения с ним.

– Меня зовут Берек, – бойко ответил мальчишка, при этом окончательно выйдя из-за моей спины. Он врезался в своего взрослого собеседника уверенным взглядом.

– А меня зовут Байрон.

Их выдавали даже голоса! Даже манера формировать и выпускать в пространство слова! Я переживала из-за одинакового цвета их волос и глаз, похожих причесок и похожего разреза глаз, из-за их одинакового цвета кожи, но слова… Слова, казалось, выдавали мою тайну с потрохами! Берек чеканил свои слова точь-в-точь такой же манерой, какой свои слова чеканил Байрон. Это просто невозможно! Как я до сих пор не замечала в своём сыне такой знакомой мне манеры говорить, напрямую принадлежащей Крайтону?!

Резко сжав руку сына ещё сильнее, я, не отконтролировав своих действий, заставила его вновь зайти за мою спину. Байрон, я уловила это, заметил моё движение, но, казалось, никак на него не отреагировал, по крайней мере не продемонстрировал свою реакцию внешне. Игнорируя меня, он вдруг совершенно неожиданно, что, очевидно, удивило не только меня, но и Августу, присел на корточки и продолжил говорить с Береком, настойчиво выглядывающим из-за моего бедра.

– Берек, завтра у моей племянницы день рождения, ей исполняется семь лет. Мы с Августой приглашаем тебя на этот праздник.

– Ого, как здорово!.. – мгновенно восхитился мальчик, но его восторженная интонация потонула в моём категорическом тоне.

– Мы не сможем прийти. У нас дела.

На сей раз мой тон звучал уверенно, я даже услышала в нём отчётливый металл. Байрон мгновенно посмотрел на меня снизу вверх, и я увидела невероятное. Я увидела своего маленького сына сидящим передо мной на корточках, взрослым мужчиной… Вот какой он будет, когда вырастет. Точь-в-точь такой же. Внешность один в один. Только сердцевина в нём будет другая.

Байрон продолжал смотреть на меня, но в его взгляде не было ни металла, ни хотя бы намёка на жёсткость, которыми я обдавала его, смотря на него сверху вниз.

– Мама, мама! – Берек начал настойчиво дёргать меня за руку. – Ты сегодня всё путаешь! У нас дела послезавтра, а не завтра! Завтра ведь мы хотели пойти на пляж…

– Приходите лучше на день рождения Геры, – вновь резко перебросил свой взгляд с меня на ребёнка Байрон. – У нас будет два надувных замка…

– Целых два?! – не поверив своим ушам, Берек не дал Байрону договорить.

– Целых два, – утвердительно кивнув головой, Байрон уверенно продолжал. – И ещё будет сладкая вата, шоу мыльных пузырей, клоуны, детский автодром и рыцарское шоу.

– РЫЦАРСКОЕ ШОУ?! – если два надувных замка мальчика просто заинтриговали, тогда рыцарское шоу его буквально поразило в самое сердце.

– Ты ведь говорил, что рыцарского шоу не будет, – внезапно заметила Августа. – Вроде как это перебор для детей и дни рождения нужно справлять скромнее.

– Нет, рыцарское шоу точно будет, – категоричным тоном, не отрывая взгляда от Берека, констатировал Байрон.

– Точно-точно?! – Берек уже просто физически не мог себе позволить стоять за моей спиной.

– Даю тебе честное слово.

– Мам! Он сказал, что рыцарское шоу будет честное слово! – Берек вновь начал дёргать меня за руку. – Я ещё никогда не видел настоящих рыцарей! И двух надувных замков одновременно я тоже не видел! И будут мыльные пузыри, и…

– И ещё будут фейерверки.

– Серьёзно будут фейерверки? – продолжала тихо удивляться Августа.

– Да будут, – уверенно произнёс Байрон, продолжая смотреть исключительно на ребёнка.

– Фейерве-е-ерки… – с придыханием, в тихом восторге произнёс Берек, уже явно понимающий, что я против, явно не желающий мне перечить, тем более при посторонних людях, но никак не способный сдержаться. – Но мы с мамой не сможем прийти… – в голосе мальчика отозвалась душещипательная тоска. – А Ваше рыцарское шоу можно будет только смотреть или в нём можно будет ещё и участвовать?

– Конечно же можно будет участвовать, – добил ребёнка Байрон, и Берек, мой сильный Берек, секунду назад смогший перебороть себя и произнести вслух слова “мы с мамой не сможем прийти”, рухнул под напором своего детства. С невероятной силой схватив меня обеими руками за ладонь, он вдруг начал делать то, чего никогда за свои пять лет жизни не делал – он начал настойчиво просить меня при людях, заблаговременно зная, что я буду против осуществления его просьбы. Его поведение, трогательность его слов, в эти и без того тяжёлые минуты стала для меня едва ли не сокрушительным ударом.

– Мамочка! Дорогая! Самая любимая! Пожалуйста, давай сходим туда! Этот дядя нас так сильно приглашает! Пожалуйста! Мне бы так хотелось посмотреть на настоящих рыцарей! Я никогда в жизни не видел рыцарей! Даже игрушечных! Только в книжках видел! Моя любимая! Ты самая лучшая мама на свете! Я обещаю больше никогда не читать книжки ночью с фонариком после того, как ты укладёшь меня спать! Я буду есть болгарский перец! Пожалуйста, дорогая! Я даже научусь красиво складывать свои носки – так же красиво, как их складываешь ты! И я отдам тебе… Отдам тебе что-нибудь… Хочешь моего медвежонка?..

Плюшевый медведь – его любимая игрушка, с которой он не расставался фактически с момента своего рождения…

От услышанной тирады меня затрясло. Я как будто увидела будущее. Увидела, как потеряю этого ребёнка, своего единственного сына… Рано или поздно… Потеряю сейчас частичку его своим отказом или потеряю позже и больше, возможно потеряю всего целиком…

Я сделала то, что не делала уже около полугода. Я взяла сына на руки. Резко, но любяще, и прошептала ему на ухо, но так, чтобы мои слова услышали все присутствующие: “Берек, дорогой, мы не можем пойти. Завтра я сильно занята”.

Ребёнок мгновенно обмяк в моих руках. Лишь секунду он смотрел в мои глаза непонимающе – он ведь никогда не просил у меня ничего так сильно и вот попросил, а я отказала – а затем вдруг его взгляд стал опустошённым. Этот второй его взгляд едва не убил меня на месте. А затем, он вдруг обернулся к Байрону и,