В паре метров от меня на дыбы встал вороной дертей. Дайхедд, управлявший им, направил на меня автомат, а я тупо улыбался, держа в руках кривую саблю, с которой стекала кровь другого только что убитого мной кочевника.

Нет, я не улыбался. Я лыбился. Я скалился. Я понимал, что это последние мгновения моей жизни. Я ни за что не успел бы ни выхватить пистолет, ни подхватить ближайший автомат с земли, ни, тем более, допрыгнуть до дайхедда и нанести ему удар холодным оружием.

Всё, Вадик, вот и закончились твои приключения. Вот ты и пополнишь списки без вести пропавших граждан на сайте МВД.

- Ну, тварь! - заорал я, брызгая кровавой слюной. - Давай!

Но вместо того, чтобы скосить меня очередью, или просто прострелить мне голову одиночным, дайхедд, дёрнулся, натянув поводья.

В ушах звенел раздавшийся откуда-то сверху стены хлёсткий выстрел. Или это у меня просто в ушах звенит? Шум стрельбы, лязга металла и хрипы умирающих животных доносились буквально со всех сторон.

Всадник криво сполз с седла, зацепившись ногой за стремя, и дертей понёс его прочь, околачивая бездыханным телом пыльную дорогу.

Я поднял голову и посмотрел на крепостную стену. На ней с большим ружьём в руках стояла растрёпанная и окровавленная Айюнар.

И всё было бы ничего, но передо мной были десятки, если не сотни врагов, которые и не прекращали попыток добежать до стены, чтобы ухватиться за верёвку и по вколоченным стены крючьям забраться наверх. Надо было либо прикинуться мертвяком, либо приготовиться принять последний бой в этом сражении.

Айюнар отстреливала всех, кто по её мнению подбирался ко мне слишком близко. Сорвавшись с верёвки, я оставил попытки взобраться на стену, и залёг за трупом мёртвого дертейя, отстреливаясь и закидывая гранатами всех, кого видел, а пули с глухим чвяканьем влетали в тело животного.

Я не сразу понял что происходит, приняв вибрацию земли за очередные взрывы. Но вскоре на правом фланге выросли две исполинские фигуры, которые бежали чуть ли не галопом, разбрасывая кавалерию дайхеддов. С гондол, закреплённых на боках уатэйев, сайхеты вели огонь из автоматического оружия. Насколько эффективно – отдельный вопрос, но сейчас это было не главным. Главное – то, что уатэйи всё-таки пришли!

Уатэйи, обвешанные на скорую руку бронепластинами, напуганные и одновременно разъярённые многочисленными ранениями неслись, топча пеших дайхеддов и скидывая на землю тех, кто ещё держался в седле! Ревущие уатэйи, это, я вам скажу, то ещё зрелище!

В них стреляли, но они всё равно бежали, понуждаемые погонщиками. Я собственными глазами видел, как могучая нога с размаху наступила на дайхедда, который был в это время в седле, и превратила его с дертейем в единое целое. Кажется, кочевник пытался ещё шевелиться, но то, была агония тела, которое ещё не поняло что уже мертво.

Но этого было мало. В итоге один из великанов, не в силах пережить полученные ранения, повалился на передние колени, а после и набок, раздавив погонщиков, которые не успели выскочить из подвесных гондол.

Рядом со мной каким-то образом оказалась пара дайхетов из гарнизона и, подхватили меня под руки куда-то потащили. Ровно в этот момент я заметил проносящихся мимо меня дертейев, но вот только управляли ими не кочевники, а защитники крепости. Выходит, солдаты уводили своих дертейев не в стойло, а куда-то совсем другом направлении. Подземная система ходов под крепостью могла оказаться гораздо обширнее той, что я успел увидеть.

Один из всадников задержался рядом с нами, дёрнув за поводья, и хотя его лицо было скрыто маской, я узнал его по нашивкам и голосу, когда он спрашивал солдат о моём состоянии, - это был Даут, а потом он дал каблуками по бокам дертейю и умчался вслед за остальными.

Отряд из нескольких десятков всадников, стреляя на скаку, рвался навстречу уцелевшему уатэйю и его погонщикам, чтобы зажать в клещи дайхеддов.

Кочевники падали в пыль, выбитые из сёдел пулями и насаженные на кончары, которые с лёгкостью пробивали бронежилеты.

Не хотелось бы сглазить, но по всему выходило, что дайхедды дрогнули. Они были рассеяны и потеряли управление. Атака кавалерии, пускай даже значительно уступающей по численности, в совокупности с подоспевшими уатэйями сделала своё дело.

Главное, чтобы уцелевший гигант, впав в безумие, не растоптал своих же людей, но он, благо, носился, затаптывая дайхеддов на приличном расстоянии.

Остававшиеся под стенами крепости враги стали пятиться. Они вскакивали в сёдла своих пустынных скакунов и уносились прочь, отстреливаясь. Всё-таки есть у вас свой предел, есть у вас та соломинка, которая ломает хребет верблюду. И пусть вас было в десять раз больше.

Дайхедды отступали. Мы выстояли.

Ну, теперь можно и сознание потерять.

Глава 27

Я сидел на обрывистом берегу широкой медленно текущей реки, воды которой поблёскивали под лучами яркого летнего солнца. Рыбёшки, пытаясь поймать зазевавшееся насекомое или уворачиваясь от выскочившей из зарослей кувшинок щуки, оставляли расползающиеся на глянцевой поверхности круги.

В воздухе жужжали пролетавшие мимо жуки и чирикали охотившиеся на них птицы.

На том берегу простиралась обширная степь с высоким сочным травостоем, поверхность которой эпизодически разбавлялась небольшими рощицами каких-то деревьев, будто островами в море, по поверхности которого то и дело пробегали широкие волны.

Не хватало только благостно пасущихся коровок и комариного жужжания над ухом для полной пасторали. Хорошо. И спокойно.

Было бы, если бы не гнетущее чувство, что за спиной кто-то стоит, и совсем не с добрыми намерениями.

Я обернулся, но никого не увидел. Такая же степь, где-то на горизонте виднеется полоска вечнозелёного леса. Вот только ощущение опасности и тревожности снова переместилось за спину. Как будто ощущение может переместиться!

Жаркое солнце с силой ударило мне в глаза, стоило мне обернуться обратно, заставив зажмуриться от яркого света, так как стало гораздо ярче и жарче, чем прежде. Это было уже не обычное степное светило. Ярко-жёлтый шар висел на небе, а прямо передо мной простиралось уже не море травостоя, а самый настоящий океан, лениво накатывающий бирюзовые волны на пляж белого как соль песка.

- Что-то не так? - услышал я голос, который показался мне знакомым, но кому он принадлежал, я не мог вспомнить. Довольно приятный голос молодой женщины. И в голосе можно было различить лёгкую тень беспокойства. Почему беспокойства? Из-за чего? - Ты как будто