как минимум равны раджпутам и чатри, а обычно и превосходили их, когда речь шла о землевладении. С точки зрения образования разрыв был огромным: брамины значительно опережали кшатриев, чьи культурные и интеллектуальные ресурсы, по-видимому, были очень слабыми (уровень грамотности среди мужчин-раджпутов в большинстве провинций составлял 10-15%, что едва превышало средний показатель по стране). Заметим, однако, что образовательное превосходство браминов варьировалось от региона к региону: оно было менее заметным в северной Индии (где брамины были очень многочисленны, а уровень их грамотности в некоторых районах опускался до 20-30%), чем в южной Индии, где брамины составляли меньшую элиту (2-3% населения против 10%) и где уровень их грамотности составлял 60-70% и выше.

Единственной кастой, чей интеллектуальный и образовательный капитал равнялся, а иногда и превосходил браминов, была небольшая группа каястов, составлявшая около 1% населения (в Бенгалии - более 2%), которую колониальные администраторы сочли особенно интригующей. Каястхи явно относились к высшим кастам, но их невозможно было отнести ни к браминам, ни к кшатриям, поэтому их рассматривали отдельно. Существуют различные версии их происхождения, но все они в основном не поддаются проверке. Согласно одной древней легенде, царица Чаттри, оказавшаяся в трудной ситуации, якобы пообещала, что ее сыновья станут писателями и бухгалтерами, а не воинами, чтобы враг пощадил их жизни. Более вероятно, что Каястхи могли происходить из древнего рода кшатриев или чатриев, которые решили, что некоторые из их сыновей должны стать учеными и администраторами, чтобы освободиться от опеки браминов (вполне естественное искушение, которое, должно быть, не раз возникало в истории индийских династий и, вероятно, способствовало обновлению рядов браминов).

В любом случае, каястхи позволяли себе употреблять алкоголь, как кшатрии, но в отличие от браминов; в глазах британских администраторов это подтверждало их сложное происхождение. Кроме того, они во всем походили на браминов и даже превосходили их по уровню образования и доступа к высоким административным должностям и ученым профессиям. Каясты, как известно, быстро выучили урду, чтобы предложить свои услуги императорам Великих Моголов и мусульманским султанам, и они сделали то же самое с английским языком, чтобы получить доступ к должностям в британской колониальной администрации.

В любом случае, важно отметить, что кастовые переписи проводились не только для того, чтобы удовлетворить востоковедческое любопытство и вкус к экзотике британских и европейских ученых. Их главной целью было помочь британцам в управлении колониальной Индией. Они показывали британцам, на какие группы населения они могут положиться, чтобы занять высокие административные и военные должности и платить налоги. Такие знания были особенно важны, поскольку поселенцы британского происхождения составляли крайне малую долю населения Индии (никогда не превышавшую 0,1 процента).

Только отличная организация могла удержать такое сооружение. Внизу социальной лестницы кастовая перепись служила еще одной цели: выявить классы, которые могли создать проблемы, особенно "преступные касты", которые, как считалось, занимались грабежом и другими видами девиантного поведения. Закон о преступных племенах и кастах, который устанавливал сокращенные процедуры ареста и тюремного заключения членов этих групп, регулярно усиливался с 1871 по 1911 год. Как и французы в Африке, британцы широко использовали принудительный труд в Индии, особенно для строительства дорог, и кастовые переписи показывали, какие группы были наиболее подходящими для "вербовки". Действительно, британцы продемонстрировали определенную изощренность в использовании законов против мендикантов для привлечения рабочей силы. Когда в конце XIX века землевладельцы столкнулись с трудностями при наборе рабочих для чайных и хлопковых плантаций, власти использовали эти законы для подавления нищих, что способствовало увеличению "найма".

Между высшими административными кастами и криминальными и квазисерьезными кастами существовал целый ряд промежуточных классов, особенно сельскохозяйственные касты, которые также играли важную роль в управлении колониальной Индией. В Пенджабе Закон об отчуждении земли от 1901 года ограничил покупку и продажу земли определенной группой сельскохозяйственных каст, которым в законе также было дано новое определение. Официальной целью закона было успокоить некоторые классы крестьян с большими долгами, чья земля находилась под угрозой захвата кредиторами. Угроза сельских волнений беспокоила британские власти, особенно потому, что эти же сельскохозяйственные касты были важным источником рекрутов для армии. Однако переопределение этих каст привело к многочисленным конфликтам во время последующих переписей: различные сельские группы требовали переклассификации, чтобы они тоже могли получить землю, и их желания удовлетворялись.

Ключевым моментом здесь является то, что административные категории, созданные британцами для управления страной и распределения прав и обязанностей, часто имели мало общего с реальной социальной идентичностью. Поэтому политика присвоения идентичности глубоко нарушила существующие социальные структуры и во многих случаях укрепила некогда гибкие границы между группами, что способствовало возникновению новых антагонизмов и напряженности.

Колониальные власти были вынуждены отказаться от своего первоначального стремления разделить население в соответствии с варнами Манусмрити. Кшатрии больше не существовали, за исключением раджпутов (или чатри, численность которых была гораздо меньше). Что касается вайшьев - ремесленников, торговцев и свободных крестьян из "Манусмрити", то их невозможно определить как таковых: конечно, существовало много местных профессиональных групп, которые можно было бы включить в эту широкую категорию, но эти группы не имели национальной идентичности, за исключением, возможно, баньясов (торговцев), которых британские власти пытались перечислить и классифицировать как членов дважды рожденной группы вайшьев.

Во время первых нескольких переписей колониальные администраторы были призваны разрешать многочисленные конфликты, которые они сами создали, но не имели представления, как их разрешить, особенно когда эти конфликты имели религиозное измерение. Например, в Мадрасе колониальные власти согласились признать касту надаров кшатриями во время переписи 1891 года. Затем небольшая группа надаров использовала эту вновь обретенную идентичность, чтобы войти в храм Минакши в Камуди, что вызвало скандал среди представителей высшей касты. В конечном итоге колониальные суды постановили, что надары должны оплатить расходы на очистительные ритуалы, необходимость которых была вызвана их вторжением. Аналогичные конфликты возникали по поводу использования различных общественных мест для проведения процессий.

Британские власти были особенно озадачены группами, имевшими высокий статус в определенных регионах, такими как каястхи в Бенгалии, маратхи в районе Мумбаи и веллалары около Мадраса, которые, по всей видимости, были высшими кастами, но не имели отношения ни к одной из варн. Исследования показали, как в конце XIX века группы, изначально не имевшие четкой принадлежности к высшей касте, такие как банья, начали принимать очень строгие нормы семейной или диетической чистоты (например, запрещая вдовам повторно выходить замуж или навязывая очень строгую вегетарианскую диету и запрещая контакты с менее чистыми кастами), тем самым приближая себя к дважды рожденным и браминам, чье единое существование было признано и вознаграждено переписчиками.

Колониальная Индия и ригидизация каст

Хотя