Уменьшила ли индийская политика позитивных действий неравенство, связанное с древними статусными классификациями, или же она способствовала укреплению кастовых различий? Это сложный вопрос, и мы вернемся к нему в последующих частях этой книги, в частности, при изучении трансформации социально-экономической структуры политических и электоральных расколов в крупнейшей демократии мира. Однако уже сейчас можно сформулировать несколько замечаний. Во-первых, пример Индии показывает, насколько важно использовать широкий сравнительный и исторический подход к анализу режимов неравенства в XXI веке. Структура неравенства в современной Индии является продуктом сложной истории, включающей трансформацию досовременного трифункционального общества, эволюция которого была глубоко изменена столкновением с британскими колонизаторами - колонизаторами, решившими установить жесткую административную кодификацию местных социальных идентичностей. Сегодня речь не идет о том, чтобы рассуждать о том, как мог бы развиваться режим неравенства в Индии без колонизации. Этот вопрос в значительной степени не имеет ответа, поскольку два столетия британского присутствия, сначала в рамках ИИК (1757-1858 гг.), а затем через прямое управление (1858-1947 гг.), полностью нарушили прежнюю логику развития. Важным вопросом сейчас является скорее определение наилучшего способа преодоления этого очень угнетающего инегалитарного наследия, одновременно трифункционального и колониального.

Имеющиеся данные свидетельствуют о том, что политика, проводимая Индией с момента обретения независимости, значительно сократила неравенство между старыми неблагополучными кастами и остальным населением - больше, например, чем неравенство между черными и белыми в США и гораздо больше, чем между черными и белыми в Южной Африке после окончания апартеида (рис. 8.6). Конечно, эти сравнения вряд ли положат конец дебатам. Тот факт, что черные в Южной Африке зарабатывали менее 20 процентов от того, что зарабатывали белые в 2010-х годах, в то время как СК и СТ - бывшие неприкасаемые и аборигены, находящиеся в неблагоприятном положении - зарабатывали более 70 процентов от того, что зарабатывало остальное население, необходимо рассматривать в контексте, поскольку ситуации в двух странах очень разные. Чернокожие составляют более 80 процентов населения Южной Африки, в то время как SC-ST составляют 25 процентов населения Индии. В этом отношении сравнение с чернокожими в США (12 процентов населения) более уместно. Оно показывает, что Индия, начиная с аналогичной точки в 1950-х годах (с соотношением доходов около 50 процентов, насколько можно судить по несовершенным данным), смогла добиться значительно большего сокращения неравенства. Однако уровень жизни в Индии остается гораздо ниже, чем в США, что ограничивает уместность такого сравнения. Имеющиеся данные также показывают, что хотя лица, принадлежащие к старым высшим кастам (особенно брамины), по-прежнему имеют больший доход, богатство и уровень образования, чем остальное население, эти различия гораздо менее выражены, чем в других странах, характеризующихся сильным статусным неравенством, таких как Южная Африка (признаем, что это не очень высокая планка).

РИС. 8.6. Дискриминация и неравенство в сравнительной перспективе

Интерпретация: Соотношение среднего дохода низших каст в Индии (зарегистрированные касты и племена, SC + ST, бывшие неприкасаемые и неблагополучные аборигены) к доходу остального населения выросло с 57 процентов в 1950 году до 74 процентов в 2014 году. Соотношение между средним доходом чернокожих и средним доходом белых за тот же период выросло с 54 до 56 процентов в США и с 9 до 18 процентов в Южной Африке. Источники и серии: piketty.pse.ens.fr/ideology.

Более показательным, пожалуй, является то, что многие исследования показали, что меры, принятые в Индии в рамках парламентских демократических процедур, имели эффект вовлечения низших классов в избирательную политику. В частности, "резервирование" мест для SC-ST на всех выборах в федеральные законодательные органы с начала 1950-х годов побудило все политические партии поддержать кандидатов от этих групп в количестве, пропорциональном их доле в населении, и маловероятно, что такой результат мог быть достигнут каким-либо другим способом. 49 В 1993 году поправка к конституции обязала штаты, которые еще не сделали этого, зарезервировать треть руководящих постов в панчаятах (сельских советах) для женщин. Исследования показали, что эксперименты с панчаятами, возглавляемыми женщинами, помогли снизить негативные стереотипы в отношении женщин (по реакции на одинаковые политические речи, прочитанные мужским и женским голосом), что может быть самым убедительным доказательством полезности позитивных действий в преодолении давних предрассудков. Индийцы до сих пор обсуждают, стоит ли вносить поправки в конституцию, чтобы зарезервировать треть мест на выборах в федеральные законодательные органы для женщин, и как такие новые резервации должны взаимодействовать с существующими резервациями для представителей ЗК и ЗП.

В более общем плане, что касается политической интеграции обездоленных классов и особенно OBC (которые, в отличие от SC и ST, не пользуются резервированием мест на федеральном уровне), важно отметить ключевую роль, которую сыграло с 1980 года появление новых партий, ориентированных на мобилизацию низших каст. Эта "кастовая демократия" была изучена Кристофом Жаффрело. Как и элиты в других странах, индийские элиты, удивленные этим явлением, часто реагировали на эти народные мобилизации, из которых они чувствовали себя исключенными, характеризуя их как "популистские". В 1993 году один из лозунгов БСП, партии низшей касты, которая пришла к власти в Уттар-Прадеше в 1990-х и 2000-х годах и заняла третье место на федеральных выборах 2014 года (уступив индуистским националистам из БДП и партии Конгресс), идеально отражал антикастовые настроения ее сторонников: "Священник, купец, солдат, изгоните их навсегда". В четвертой части этой книги мы увидим, что этот тип мобилизации позволил обеспечить высокий уровень демократического участия, а также развитие новых классовых расколов в индийском электорате - расколов, которые невозможно было предсказать на основе политики предыдущих десятилетий.

Тем не менее, было бы неверно идеализировать то, как система "резервирования" использовалась для сокращения неравенства в Индии, или, в более широком смысле, идеализировать то, как кастовая идентичность инструментализировалась в индийской политике. По своей структуре резервирование в университетах, на государственной службе и в выборных органах может принести пользу лишь небольшому меньшинству лиц из наиболее ущемленных социальных классов. Индивидуальное продвижение на высшие должности очень важно, и это может оправдать использование системы квот, особенно когда последствия дискриминации и предрассудков проявляются так явно, как это было в Индии. Но этого недостаточно. Чтобы добиться действительно значительного сокращения социального неравенства в Индии, необходимо было бы инвестировать огромные средства в основные общественные услуги для наиболее обездоленных классов (SC-ST и OBC вместе взятых), особенно в области образования, здравоохранения, санитарной инфраструктуры и транспорта, игнорируя древние границы между статусными и религиозными группами.

На самом деле, инвестиции были весьма ограниченными не только по сравнению с богатыми странами, но, что более важно, по сравнению