А тут нужно быть в моменте. Слушать, смотреть, быть внимательным. Картину боя представлять хорошо. В общем, не распыляться на бессмысленные галлюцинации.

— Угу… Пиздить их нужно.

— Вот тувинцы — молодцы. Эти из нового пополнения. Откуда-то с севера стали поступать. Роют, как кроты. Остальные, знаешь, думают, просто командир докапывается до них, рыть заставляет. А эти просто молодцы. Сразу видно, люди привыкли выживать и работать. Я их в пример остальным ставлю. Потому что если ты в насыпь не зароешься, а просто будешь в траншее, то миномет тебя превратит в студень.

— Ага… Как в фильме «Люди в черном». Такой инопланетянин без костей. Оболочка осталась, а душу и органы высосали. Мы таких выносили несколько. Берешь его, а он как медуза такая. Без костей внутри. Кожа целая, а внутри желе.

— Ладно, «Бас», спасибо, что послушал. Так сказать, провел психотерапию.

— Да, без проблем. Заходи еще.

Сделав необходимые процедуры, я отправился назад.

Спина практически зажила, нога тоже, а контузия меня сильно не беспокоила. Жизнь налаживалась. Я оставил свой новый бронежилет у «Баса», чтобы забрать его, когда пойду в Зайцево. Когда у бойца появлялся трофейный автомат или броник было необходимо под роспись сдать имущество, которое тебе выдала «контора». Это был практически ритуал инициации — обряд взросления подростка, и превращение его в полноценного охотника, который на деле доказал, что он способен добывать себе в бою обмундирование. Трофеи, как и «вагнеровский» шеврон, нужно было заслужить. Особенно шеврон. Его нельзя было купить или надеть просто так. Это была награда, которую мог вручить только командир. Это было признание твоих заслуг перед отрядом и на этот момент шеврон был только у командира и старшины взвода.

Укрепление позиций

Опасаясь контратаки на следующий день со стороны украинского «Острова», который находилась в четырехстах метрах от рва в сторону Бахмута, мы решили укрепить наши позиции и усилить оборону. Рядом с «Островом» находилась автобаза, на которой прятались два «Хаммера» с пулеметами и БТР-80 с пушкой. Они наскоками выезжали на перекресток к трехэтажкам на северной окраине поселке Опытное, прячась между домами, отрабатывали по нашим позициям и уезжали на базу.

Командир прислал мне станковый крупнокалиберный пулемет «Корд» и расчет ПТУР «Малыш», который стрелял на километр. Расчет ПТУРистов обслуживали ребята «Горбунка».

Мы расположили их в самом безопасном месте, где они могли после выстрела спрятаться в трубу, которая проходила под дорогой. Володя привел их, по своему обыкновению, лично. «Корд» был с снайперским прицелом и им можно было прицельно работать на два километра. Пулемету тоже нашли хорошую позицию. В случае попытки прорыва техники задачей пулемета ПТУР было сжечь ее. Леха «Топор», перекочевал ко мне на позицию и возглавил расчет «Корда».

— Привет, Володя, — с теплотой поздоровался я с «Горбунком». — Можно нас поздравить с успешной работой.

— Спасибо. Командир меня тоже поздравил. Удачно мы вчера отстрелялись.

— Теперь я уверен, так будет всегда. Следующий рубеж для зачистки — тот блиндаж возле леса, который к «Пятерке» ближе.

Я показал ему следующую цель в планшете.

— А куда делись эти ПТУРщики, сосланные из десанта?

— Так все. Отработали свое и уехали. Я же с ними неделю целую провел, пока их натаскал.

— Откуда они вообще взялись?

— Да вызвал меня командир и говорит, мол, вот есть два «залетчика». Я удивился и пошел с ними знакомиться. Вменяемые пацаны оказались.

— «Боцман», так тот вообще нормальный.

— Ну и туда-сюда. Выяснил, что за залет у них был. Неделю они у меня потусовались, и я думаю: «Пора их в дело брать».

Ты же знаешь, человек я самостоятельный. Взял их одну цель отработать. Они сначала немного заочковали. Привыкли работать с дальних дистанций, а я их почти на передок притащил. Но ничего, пообтерлись. Вон я слышал, даже с позиции от «Айболита» работали.

— Да. Жаль терять таких бойцов.

— Они тоже к нам привыкли. Когда уезжали, сказали, что у нас тут настоящие мужики работают. Их, кстати, могут периодически присылать.

Нам с Лехой нужно было проверить наши новые позиции и, чтобы не делать крюк в обход, мы решили перебежать открытое пространство в сто двадцать метров. Подобравшись поближе по идущей от наших позиций в сторону противника лесополосе, мы затаились и стали наблюдать. Именно отсюда мы в прошлый раз пытались штурмануть этот блиндаж. Украинские СПГ и «восьмидесятые» минометы беспрерывно долбили по нашему передку, и нам нужно было постараться пробежать между залпами.

— Время на перезарядку между залпами примерно сорок секунд, — повторил я вслух себе и ему. — Пока они подводки сделают и вернут прежние установки.

— Плюс время подлета. Бьют они с «Острова». Это где-то максимум пятьсот метров.

На войне учишься быстро. Желание выжить толкает схватывать важные детали на ходу. Мне не хотелось умирать. Особенно умирать по глупости. Я представлял, как моя душа после смерти попадает на небо, и один привратник спросит другого: «От чего погиб “Констебль”?». «От собственной тупости!», — ответит ему второй, и они засмеются ангельским смехом.

— Рванули! — крикнул я, когда упала мина.

С учетом амуниции, сложного рельефа и адреналина в крови мы проскочили это поле достаточно быстро. Отдышавшись и нервно похохотав над собой, мы стали обходить позиции. Начали мы с самой дальней, перед которой так и лежали тела украинцев, которые невозможно было досмотреть из-за опасности быть подстреленным. Постепенно продвигаясь по рву с запада на восток, мы побывали на всех наших четырех укрепах. Я старался подбодрить бойцов своим присутствием и словом, чтобы они понимали, что командир на передовой и разделяет их судьбу.

Я понимал, что у тех, кто атакует, больше энергии. Они находятся в движении, и им нужно шевелиться. В окопе проще расслабиться и заснуть. Недоглядеть врага и быть убитым. Каждому бойцу я твердил как заклинание: «Ваша жизнь в ваших руках. Вы пришли сюда за свободой. В данной ситуации ваша свобода зависит от того, насколько вы расслабите булки». Пройдя всю позицию от начала до заправки, мы вернулись назад. Щекотать нервы больше не хотелось.

«Пятисотый» и медики

Мне оставалось пройти несколько сот метров до подвала на «Дяде Васе», когда заработала рация.

— «Констебль», у нас проблема! У нас тут один из пополнения забаррикадировался в блиндаже и не выходит. Он с гранатой. Говорит, что подорвется, если мы зайдем!

— Где он? В каком блиндаже?

— В здоровом блиндаже, который в поле находится.

Это был стратегически важный укреп, который позволял контролировать