Он медленно поворачивает ко мне голову, и его голубые глаза расширяются от удивления. Он не может скрыть свою реакцию даже под маской.

– Вижу, мой Алмаз вернулся ко мне, – протягивает он, и его губы кривятся в улыбке.

Он опускает глаза и не спеша разглядывает меня, задерживаясь взглядом на татуировке розы на моем предплечье.

– Боже мой, выглядишь просто потрясающе. Наверное, поэтому я не сразу узнал тебя. – Его глаза поднимаются к моим волосам. – А вот волосы у тебя стали темнее. Не могу сказать, что мне это по вкусу.

– Я ранена в самое сердце, – сухо отвечаю я.

В его глазах вспыхивает гнев. Улыбка пропадает.

Он кивает головой, похоже, сам себе.

– Подозреваю, ты вернулась, чтобы убить меня?

Качаю головой.

– Думаешь, я смогу? – спрашиваю я, хотя меня ничуть не интересует его одобрение.

Он смеется, откидывая голову назад и обнажая горло. Всего один удар в яремную вену. Это все, что мне нужно. Но я не собираюсь убивать Ксавьера сейчас.

Только не сегодня.

Его смех стихает, и если бы я дышала громче, то, наверное, не услышала бы едва уловимого щелчка за своей спиной.

Оборачиваюсь, и мое сердце замирает, когда я дергаю за ручку и обнаруживаю, что он запер дверь. Значит, она автоматическая.

– Я хороший друг хозяина этого заведения, – мрачно объясняет Ксавьер. – Если нам требуется немного больше времени с девушками, чем они готовы нам уделить, то у нас есть… определенные средства, чтобы заставить их остаться подольше.

Снова поворачиваюсь лицом к Ксавьеру, замечая, что он сунул руку в карман. Должно быть, в нем он и прячет кнопку для блокировки замков.

Мой пульс учащается, но я высоко поднимаю подбородок, излучая уверенность, испытывать которую мне сейчас трудно.

Об этом… не знали ни Зейд, ни я. Одно из главных правил этого клуба – «никаких замков», чтобы обеспечить безопасность и комфорт женщинам. Похоже, хозяин заведения – гнусный ублюдок и хорошо умеет это скрывать. Интересно, сколько женщин попали в ловушку в этих стенах и как именно их удалось заставить молчать? Репутация «Уступки» безупречна, а значит, их тактика запугивания эффективна.

– Ты запер двери, – вслух произношу я, чтобы меня услышал Зейд.

– Что ты только что сказала, детка? – Его голос раздается буквально через секунду, и я понимаю, что он уже на пути к двери, за которой я скрылась.

Чтобы обеспечить неприкосновенность частной жизни тех, кто пользуется приватными комнатами, камеры здесь запрещены. И, что удивительно, в комнате нет даже спрятанной камеры, как предполагал Зейд вначале. А это значит, что теперь, когда я заперта, он ни черта не увидит, что здесь происходит.

В моем организме бурлит адреналин, а внутри зарождается ужас.

Может, я и стала сильнее, чем была, но это не значит, что мой посттравматический стресс все еще не держит меня за горло. Травма – это не то, от чего можно так просто избавиться. Я иду на поправку, но работа продолжается, однако я чувствую, что Ксавьер снова отбросит меня в то темное место, из которого я выбиралась неделями.

Он главный злодей моих кошмаров. Лицо, которое я никак не могу выбросить из своей головы. То, через что он заставлял меня пройти, было гораздо хуже, чем все, что делали со мной Рокко и его дружки. То, что он вытворял со мной, было чертовски личным.

Я была не просто телом, которое передавалось от мужчины к мужчине. Я стала собственностью, с которой он не спешил расставаться. Он растягивал мои страдания на столько, на сколько мог, и именно эти моменты преследуют меня больше всего.

Я молила его о смерти, которую он так и не даровал мне, отдав ему власть над моей жизнью, которая никогда ему и не принадлежала.

Но теперь я отказываюсь дрожать перед ним. Отказываюсь предоставлять ему власть над собой. Сегодня ночью я верну себе эту свободу и заставлю его пожалеть о том, что он не воткнул нож в мое гребаное горло.

Дверная ручка за моей спиной дергается, привлекая внимание Ксавьера. Воспользовавшись случаем, я молниеносным движением впечатываю кулак прямо ему в нос.

Его голова откидывается назад, глаза таращатся от удивления. Прежде чем он успевает прийти в себя, я бросаюсь на него и наношу еще один удар в живот, а затем в висок.

Он рычит, его рука вырывается вперед и бьет меня по лицу, золотое кольцо на его пальце рассекает мне щеку. Когда он набрасывается на меня с оскалом на лице, из его носа хлещет кровь.

Мы ударяемся о дверь, и из моих легких вышибает воздух. Он хватает меня за руки и со всей силы швыряет на пол, на его лице отражается ярость.

Я вскрикиваю, неловко приземляясь на плечо и ударяясь виском о кафельный пол. В глазах сразу же вспыхивают звезды, заглушая паникующий голос Зейда в моем ухе.

Джей постарается отпереть двери, и ему не потребуется так уж много времени, чтобы понять, как это осуществить, однако Ксавьеру достаточно секунды, чтобы убить меня.

Сквозь затуманенное зрение я вижу, как кулак Ксавьера летит к моему лицу. Я инстинктивно уворачиваюсь, и его рука отскакивает от твердого пола. Он вскрикивает, тряся рукой, чтобы унять боль.

Скрежеща зубами, лягаю его ногой, однако он успевает схватить меня за лодыжку и тащит к себе.

Его лицо искажено звериной яростью. Кровь из разбитого носа затекает в щели оскаленных зубов.

Я сопротивляюсь, брыкаясь изо всех сил, и мне удается вырваться из его рук, чтобы как следует пнуть его в лицо.

Он уворачивается как раз вовремя, и мой каблук лишь слегка царапает его висок.

– Гребаная сука, – рычит он, снова хватая меня за ноги и забираясь на меня сверху.

Яростно дергаюсь, но он лишь переворачивает меня на живот и прижимает мои руки к бокам своими коленями. Потом рвет на мне платье, и на мгновение я теряю контроль над собой и впадаю в панику. Из моего горла вырывается крик, когда он задирает мое платье выше задницы.

Как бы я ни сопротивлялась, он лишь крепче зажимает меня между своих бедер, и все мои усилия бесполезны.

Лязг пряжки его ремня выводит меня из оцепенения.

Будь я проклята, если этот ублюдок еще хоть раз приблизит ко мне свой член.

Задыхаясь, я перестаю дергаться и опускаю лицо на прохладный кафель.

Он усмехается, полагая, что я сдалась, как это бывало в предыдущие наши встречи. Раньше я всегда просто лежала и