ее его возненавидеть. Блестяще.

Без сомнения, позже какой-нибудь эгрил отрубит ему голову и сделает этот день идеальным.

49

Эндж

Ланака

Эндж смотрела на мертвых, и слезы текли по ее щекам. Она не пыталась их остановить. По правде говоря, она не знала, как это сделать.

Хотя она знала, чего ожидать, когда они подходили к городу, она надеялась, что ошиблась. Даже когда она увидела птиц, кружащих над головой, совсем как в Анджоне, она все еще цеплялась за эту надежду.

Какой же дурой она была. Невозможно было притвориться, что вонь в воздухе была чем-то нормальным. Невозможно было объяснить непрерывное карканье проклятых птиц чем-то хорошим.

Однако на городских воротах не было написано кровью приветствие. Вместо этого их просто оставили открытыми, как будто это не имело значения. В конце концов, горожане внутри никуда не собирались уходить.

Нет, они ждали внутри.

Насаженные на колья, как и в Анджоне.

Неужели она действительно прошла полстраны только для того, чтобы увидеть еще больше зверств? Она прикрыла рот рукой, чтобы остановить подступающую желчь, и закрыла глаза. Она могла с этим справиться. Это было плохо, но она была сильной. Она...

— Пошли, — сказал Гаро. — Я не хочу здесь околачиваться.

Во имя Богов, Эндж была с ним согласна. Ей хотелось сказать да, но она знала, что это неправильно. Она открыла глаза.

— Нам нужно поискать выживших, — прошептала она.

— Нет, не нужно, — ответил Гаро, почти крича.

Эндж смахнула слезы:

— Королева Зорика приказала нам сделать это в Анджоне, поэтому мы сделаем это здесь.

— Мы не нашли ни одного выжившего в Анджоне!

— Мы все еще ищем, — отрезала она.

Это был всего лишь маленький городок, достаточно большой, чтобы обнести его стеной, но достаточно маленький, чтобы Эндж не знала его названия — не то чтобы она была в этом специалистом. Она, как и все, знала основные города — Инака, Гэмбрил, Миёсия, Селто, Чи́та, Айсаир, — но никогда не слышала о Ланаке. Она сомневалась, что кто-то слышал, если только не жил в нем или поблизости.

По пути на восток они миновали множество других, более мелких городов и деревень, распространяя информацию о Зорике, как просил Хасан, разыскивая бойцов и находя фермеров. Люди были добры к ним обоим, давали ли им горячую еду или крышу над головой, но никто, казалось, не горел желанием высовываться и присоединяться к ханранам.

Добрый старик пару дней вез их на на телеге с сеном, а муж и жена разрешили спуститься по реке на своей барже, что позволило им преодолеть вдвое большее расстояние за вдвое меньшее время. Они прятались от Черепов, когда это было необходимо, а затем добывали дичь себе на ужин. Иногда война казалась им очень далекой. Конечно, если бы кто-нибудь сказал ей, что она может провести десять или двенадцать дней в обществе Гаро и в конце концов его не убить, она бы в это не поверила. На самом деле, если быть честной с самой собой, Эндж действительно наслаждалась обществом Гаро, болтая с ним о всякой ерунде на солнышке. На какое-то время это было похоже на отдых от реального мира.

Но теперь реальный мир вернулся, со всеми его ужасами, и Эндж почувствовала себя чертовски виноватой за то, что всего несколько часов назад была так счастлива. Как она могла смеяться и шутить, когда этих бедняг убивали?

Глядя на лица мертвых, искаженные болью, она не сомневалась, что маленький городок был целым миром для людей, живших в нем, как Киесун для нее и Дрена. И она знала, что они не сделали ничего, чтобы заслужить свою участь, что бы там ни писали в чертовых листовках. Но листовок было достаточно много. Они были повсюду.

— Что на них написано? — спросил Гаро, поднимая одну из них.

— У тебя ведь есть глаза, ага? — огрызнулась она, скорее по привычке, чем по какой-либо другой причине.

— Я не умею читать.

Эндж покачала головой и расправила листок. Она прищурилась, поскольку сама не слишком хорошо разбиралась в грамоте:

— По приказу короля Лариуса, любой гражданин, который оказ... ощь захватчикам Джии, будет объявлен предателем и подлежит смертной казни.

— Что значит «оказ ощь»?

— Помогает — мне кажется.

— Почему бы тогда просто так не сказать?

— Может быть, так говорят короли, — сказала Эндж.

— Я все же не понимаю. Как кто-то здесь мог нам помогать? — спросил Гаро.

— Они не помогали. Это, — она скомкала листок и выбросила его в канаву, — просто куча дерьма.

— Так зачем они это сделали, Эндж?

— Потому что они злобные ублюдки. Они хотят запугать нас всех. Чтобы мы перестали сопротивляться.

— Теперь мне хочется драться еще больше, — пробормотал Гаро. — Мне хочется перебить всех Черепов, которые здесь есть.

— Ага. Я понимаю, что ты имеешь в виду.

И все же, проходя мимо мертвых, она не только приходила в ярость — это зрелище также напоминало ей, какой маленькой и незначительной она была. Что она или Гаро могли сделать, чтобы остановить Черепа? Ублюдки убили сотни, если не тысячи, людей в Ланаке просто потому, что могли. Точно так же, как они сделали это в Анджоне и в других городах. В этом она не сомневалась.

Что еще хуже, каждый дом, в который они заходили, рассказывал свою печальную историю: сломанная дверь, недоеденный обед, выброшенная игрушка, оброненный нож. В этих комнатах были прожиты жизни, а затем эти жизни были отняты.

Каждый пустой дом ранил Эндж в сердце. Ей хотелось плакать еще сильнее. Ей хотелось кричать. Если бы Гаро не был с ней, она бы заплакала. Но вместо этого она подавила боль, спрятала ее как можно глубже. Ей нужно как-то это пережить.

— Это бессмысленно, — в тысячный раз повторил Гаро, когда они вошли в очередной дом.

— У нас есть работа, которую нужно делать, — в тысячный раз ответила Эндж. Она протиснулась мимо него, открыла дверцу шкафа и тут же захлопнула ее, даже не потрудившись заглянуть внутрь. Ее бесило то, что он был прав. Бесило то, что Черепа убили всех. Если бы Дрен был с ней, он бы захотел разорвать мир на части, чтобы отомстить. Она хотела быть похожей на Дрена. Проблема была в том, что она боялась, что больше похожа на Гаро. И это бесило ее