И стиль речи у Тулеева особенный. Выступления Аман Гумирович привык строить не на формальных логических обоснованиях, а на образах. И они, перекликаясь друг с другом, складывались в важные и близкие людям посылы. Так, доклад об областном бюджете Тулеев мог начать с рассказа о том, что Китай ввел ограничения на импорт угля, в результате цены просели, поступления в бюджет сократились. Взбодрив публику картиной апокалипсиса, губернатор тут же вносил нотку спокойствия и умиротворения, призывая не паниковать, а продолжать работать. Дескать, чиновники должны искать, как помочь предприятиям, чтобы те больше зарабатывали и, значит, больше платили налогов. И сразу яркий образ – раздать всем сотрудникам администрации особое мыло с запахом хрустящего рубля: душ принимаешь, намылился и сразу вспомнил о служебных обязанностях, необходимости искать денежки.

Эти образы были очень продуманными, поскольку Тулеев прекрасно понимал, что итогом должно стать объединение всех, кто слушал речь, вокруг общих для Кузбасса задач.

Аман Гумирович совершил колоссальное дело для людей и Кузбасса. Уверен, ему по-прежнему по силам принести много пользы для родного региона. Тулеева ведь ценили не за должность и статус, а за лидерские и человеческие качества. И за ним – поистине уникальный опыт.

АНАТОЛИЙ ЯНОВСКИЙ

Заместитель министра энергетики Российской Федерации

Тулеев никогда не боялся общаться с людьми

Об Амане Тулееве я впервые услышал в 1993-м, когда по приглашению будущего академика РАН Юрия Малышева пришел работать в «Росуголь» заместителем по формированию и развитию рыночных структур в угольной промышленности. Такое замысловатое название моей должности имеет логическое объяснение. В конце 1992 года вышел указ президента России Ельцина, предписывающий создать компанию «Росуголь» и провести акционирование угольных объединений бывшего Советского Союза. Мне и поручили преобразовать их в акционерные общества.

Это была новая сфера деятельности, о которой никто в нашей отрасли ничего не знал. В том числе и я, врать не буду. Тем не менее предполагалось, что мне удастся быстрее, чем кому бы то ни было, разобраться в этом предмете, поскольку я пришел из Института горного дела имени А. А. Скочинского, где заведовал отделом анализа и прогнозирования развития угольной промышленности СССР.

Под управлением «Росугля» оказались двести тридцать две шахты и шестьдесят пять угольных разрезов. Большинство доставшихся нам объектов морально и технологически устарели, людям приходилось работать в сложных горно-геологических условиях. Перед компанией стояла тяжелейшая задача, связанная с проведением непопулярных мер по ликвидации неэффективных предприятий. Болезненный процесс вызвал рост социальной напряженности во всех регионах, в том числе в Кузбассе. В целом по России под нож пошло более двухсот шахт и разрезов. До начала реструктуризации в отрасли работал миллион человек, сейчас же осталось сто пятьдесят тысяч…

Когда я впервые услышал об Амане Гумировиче, он возглавлял областной совет народных депутатов и пытался как мог оппонировать исполнительной власти, был выразителем протестных настроений, которые царили в обществе из-за накопившихся проблем.

Понятно, что не люди были виновны в том, что предприятия подлежали закрытию. С теми, кто потерял работу, предстояло как-то договариваться. Сделать это без поддержки местных администраций вряд ли получилось бы. В Кемеровской области нам нужно было наладить диалог с Тулеевым, который осенью 1997 года победил на выборах и стал губернатором.

Надо отдать должное Аману Гумировичу: разобравшись в хозяйстве, которое досталось от предшественника, он быстро понял, что без заместителя, ответственного за угольную промышленность, ему не обойтись. Раньше в обладминистрации должности такого зама не было. Тулеев обратился в Министерство топлива и энергетики России с просьбой подобрать подходящего человека. Возглавлявший ведомство Сергей Генералов отозвал меня из отпуска (а я тогда уже работал его заместителем) и попросил съездить в Кузбасс, чтобы поискать нужную кандидатуру.

Самодурства и самоуправства Тулеев себе не позволял, хотя непокорных мог жестко нагнуть.

Прилетев в Кемерово, я предложил гендиректорам крупнейших угольных компаний области собраться, что называется, на нейтральной территории – в центре охраны здоровья шахтеров Ленинска-Кузнецкого. Причем не за накрытым столом, а в… бассейне. Решил, что в неформальной обстановке, без галстуков и прочей одежды руководители быстрее раскрепостятся. Мы закрылись от посторонних глаз и совещались часов пять. Никто не рвался занять пост вице-губернатора, генеральные всеми силами пытались скинуть почетную обязанность на другого. В итоге сошлись на кандидатуре Валентина Петровича Мазикина, за которого дружно проголосовали. Участники нашей тайной вечери выдохнули с облегчением и разъехались по рабочим местам, а Мазикин остался.

Надо сказать, что и Петрович активно противился назначению. В то время он возглавлял акционерное общество «Ленинскуголь», одно из лучших в Кузбассе, а по подземному способу добычи – на сто процентов лучшее. «Тебе оказано доверие, будь добр, не подведи», – сказал я. Мазикин лишь обреченно вздохнул…

На следующее утро я поехал к Аману Гумировичу, назвал ему имя будущего зама и улетел в Москву.

Потом был период, когда мы с Тулеевым виделись нечасто, но с середины нулевых годов, когда мне вновь поручили заниматься угольной промышленностью, мы стали тесно сотрудничать. Находясь в Москве, невозможно учитывать все тонкости взаимодействия министерства и предприятий на местах, поэтому я взял за правило согласовывать планируемые действия с администрацией Кемеровской области. Впрочем, как и с руководством других угледобывающих областей. Стремился на ранней стадии планирования приходить к консенсусу с губернаторами, исключая возможные очаги напряжения.

Он впервые ввел в практику заключение соглашений между администрацией и добывающими компаниями. В этом документе прописывались в первую очередь социальные обязательства предприятий по отношению к рабочим и к муниципальным образованиям.

Аман Гумирович пользовался безусловным авторитетом в среде угольщиков. Он впервые ввел в практику заключение соглашений между администрацией и добывающими компаниями. В этом документе прописывались в первую очередь социальные обязательства предприятий по отношению к рабочим и к муниципальным образованиям. Внедрить начинание было непросто, но у Амана Гумировича получилось, в итоге удалось сделать много полезного и для людей, и для городов. Тулеев знал и понимал экономику, поэтому, контактируя с промышленниками, ставил посильные задачи и требовал их решения. Никакого самодурства и самоуправства себе не позволял, хотя непокорных мог жестко нагнуть.

Тулеев воплотил в жизнь еще одну замечательную идею – праздновать День шахтера каждый раз в новом городе Кузбасса, специально заранее планируя комплекс мероприятий по благоустройству, решению наиболее актуальных и насущных проблем конкретного населенного пункта. Я не раз участвовал в этих праздниках и становился свидетелем того, как преображались города, принимавшие