– Ладно, как знаешь, – ухмыльнулась Агафья. – Только всё купить на базаре надо будет. Завтра, прямо с утра, сам поедешь на базар за покупками. Опосля тебя Никодим на санях до леса довезёт, а там…

– Что делать дальше, я знаю, – кивнул Савва. – А сейчас…

– В баньке ополоснись и поспи маленько, – посоветовала Агафья. – Нынче ночью радения будут и, если захотишь, можешь принять участие…

* * *

Силантий Звонарёв настолько свыкся со своей уродливой внешностью, что перестал стесняться прохожих, косящихся на него на улицах города, да и соседям примелькался. Но бинтовать лицо и руки перед выходом из дома он не прекращал.

Вот и сегодня, собираясь на базар, он тщательно замаскировался бинтами, после чего пересчитал деньги и покачал головой.

– Да-а-а, – сказал он тихо, чтобы не слышали родители, – кот наплакал. Оба чемодана так и остались в зиму зарытыми в землю на скотомогильнике. А сейчас, под огромным слоем снега, и холмика не найдёшь. Даже если найдёшь, то промёрзшую землю не укопаешь, чтобы…

– Чего ты там бормочешь, сынок? – обратился с вопросом Матвей Кузьмич, отложив нож, который точил, сидя за столом.

– Да это я так, – вздохнул Силантий, – размышляю вслух.

– А о чём, сынок? – полюбопытствовала Марфа Григорьевна.

– Да вот над тем, чего на базаре прикупить, – ответил Силантий. – Мы же вечером в гости пойдём к Крапивиным. Не с пустыми же руками к ним идти?

– Это ты правильно решил, сынок, – одобрил Матвей Кузьмич. – Знакомиться идём и не должны показаться людям жадными и скупыми.

– И я эдак думаю, – одобрила в свою очередь Марфа Григорьевна. – Только вот не пойму никак, сынок, почему ты нас сдружить хочешь именно с этими соседями?

– Ну сколько можно говорить, мама! – воскликнул Силантий. – Я воевал с их сыном Евстигнеем бок о бок, и пожгли нас с ним вместе. Он помер, а я здесь.

– Ах, да… Ах, да, – всплеснула Марфа Григорьевна. – Говорил, сынок, говорил. А у меня, дуры старой, всё зараз из головы вылетело.

– Ладно, на базар я пошёл, родители, – сказал Силантий, выходя в прихожую. – Вечером идём в гости, не забудьте ради Христа…

* * *

Подходя к базару, Силантий остановился и задумался.

«Эх, денег совсем мало остаётся. До весны бы дотянуть, чтобы до чемоданов добраться. А пока… Ничего не поделаешь, экономить придётся…»

Его внимание привлекли большие санки на широких полозьях, доверху загруженные покупками, и их хозяин.

– Эй, Савва? – окликнул Силантий. – Ты чего, полбазара скупил?

Ржанухин хмуро глянул в его сторону, отвернулся и продолжил свой путь.

– Эй, обожди, Савва! – поспешил за ним Силантий. – Ты чего, дуешься на меня, так и скажи?

Ржанухин остановился и косо глянул на него:

– Чего тебе надо, Силашка? Вот идёшь себе мимо и иди. Не о чем нам с тобой калякать, и сказ весь.

– Не о чем? Как это не о чем? – усмехнулся Силантий. – А я вот знать хочу, куда ты столько всякой всячины накупил. Да тут столько всего, что сани нагрузить можно, а ты на санках вон клячишь.

– Тебе-то чего? – рассердился Ржанухин. – Ступай себе мимо и не цепляйся ко мне.

– Да что с тобой, Савва? – опешил Силантий. – В том, что собака моя тебя покусала, так в том сам виноват. Я тебя не звал к себе в гости и не ждал, что явишься. А ты вот сунулся «незваным непрошеным» в чужой двор, за то и поплатился. Ещё спасибочки скажи, что мы с отцом тебя от кобеля нашего отбили, а то…

– Я не сержусь на тебя и не на кого не сержусь, – хмуря лоб, сказал Ржанухин. – Что случилось, то случилось, знать небесам эдак угодно было. Только у меня желания нет тебя лицезреть, Силаха, вот и ступай, куда шёл, и не лезь ко мне с расспросами.

– Э-э-эх, Савва, Савва, – покачал укоризненно головой Силантий, глядя на Ржанухина. – Ладно, ступай, в другой раз потолкуем… когда хорошее настроение вернётся к тебе.

Больше не говоря ни слова, Ржанухин продолжил свой путь, потянув за собой санки. А Силантий…

– Эй, Крапивин! – услышал он окрик сзади, вздрогнул, но не обернулся. В это время два унтер-офицера заломили ему руки за спину и насильно развернули назад.

– Чего пялишься, собака? – прикрикнул поручик, встав перед ним, заложа руки за спину. – Всё, отбегал своё, Евстигней? Сколь верёвочке не виться… От карающей руки правосудия не спрятаться и не скрыться, негодяй.

– Я не совсем вас понимаю, господин поручик, – сказал Силантий, разглядев погоны на плечах офицера. – Фамилия моя Звонарёв и никак не Крапивин, вы ошиблись.

– Это не я, а ты ошибся, сочтя меня дураком, – ухмыльнулся поручик и обратился к унтер-офицерам, державшим за руки Силантия: – Семечкин, Сорокин, ведите этого увальня в сани и везите в Управление. По пути глаз с него не спускайте. Это он только кажется таким убогим, но очень прыткий и коварный, скотиняка уродливый…

21

Кое-как открыв глаза, Андрон осмотрел мутным взглядом горницу и, увидев сидевшего за столом Кондрата Реброва, окликнул его:

– Эй, Кондрат, который сейчас час?

– Тебе-то какая разница, кормчий, – отозвался тот. – Если тебе доставит удовольствие мой ответ, то сейчас утро.

Андрон встал с кровати и потянулся:

– Чего есть сегодня будем, Кондрат?

– Чего найдём, то и будем, – пожимая плечами, ответил Ребров. – Только искать особливо нечего.

– Тогда на охоту идти надо, – вздохнул Андрон, натягивая одежду. – А то, пока Савву дождёмся, зубы на полку сложим.

– На какую охоту, кормчий? – ухмыльнулся Кондрат. – Хоть и живу я в лесу, но ружья у меня нет.

– Это мой недогляд, – погрустнел Андрон. – В лесу без ружья жить нельзя. Здесь зверья больше, чем блох на собачьей шкуре.

Ребров покачал головой.

– Я не тать теперь и тем более не охотник, – сказал он. – Я «божий человек». Встал я на путь христоверов и сходить с него не собираюсь.

– Похвально, очень похвально, – похлопал в ладоши Андрон. – Из убийцы кровавого сразу в «божьи люди». Думаешь, грехи свои смертные смыть эдаким шагом?

– До прихода к вам на корабль я об этом не думал, но в том, что эдак можно, ты убедил меня, кормчий, и я тебе поверил, – ответил Ребров. – К Христу, на иконе намалеванному, обращайся не обращайся, прощения не дождёшься, а вот ты так пообещал мне грехи снять, что я поверил. Обрадовался, что появилась возможность такая, и я от своего муторного прошлого избавлюсь раз и навсегда.

– Избавишься, и я подсоблю тебе, – пообещал Андрон. – Сейчас дай мне похмелиться, и я скажу тебе, как это сделать.

– Дал бы,