оно ярко сияет повсюду в целом мире. Когда в нем пребывает ларец мира, тогда оно само – наивысшая драгоценность! Из-за непонимания оно видится тьмой; являясь Сознанием, оно видится светом. В силу его природы осознанности оно есть, но поскольку оно превосходит чувства, его как будто нет.

36–38. Оно кажется далеким, потому что не осознается чувствами, и оно близко, будучи самим Сознанием. Являясь осознанием всего, оно – гора и в то же время – мельчайшая частица. Этот мир есть только его восприятие; горы и прочее нереальны, и поэтому гора Меру существуют только в этом тончайшем Сознании. Когда оно сияет как мгновение, оно называется мгновением. Когда оно сияет как кальпа, его именуют словом «кальпа».

39–41. В нем за один миг видится игра событий целой эпохи, как в уме может появиться огромный город, раскинувшийся на множество йоджан. В мгновении видится долгий век, как в чистом зеркале возникает отражение огромного города. Когда в этом тончайшем Сознании пребывают мгновение и эпоха, горы, селения, огромные пространства в тысячи йоджан и все прочее, откуда взяться двойственности и недвойственности?

42–44. Это подобно заблуждению во сне, когда в уме возникает понятие: «Это я делал раньше», являющееся одновременно реальным и нереальным. В печали время тянется очень медленно, а в радости всегда бежит быстрее. Так для царя Харишчандры одна ночь тянулась двенадцать лет! Какая уверенность возникает в уме, то и сияет в сознании как реальность, как браслеты и другие украшения – в золоте.

45–47. Нет ни мгновения, ни кальпы, ни близкого, ни далекого, есть только проявление чистого Сознания, нераздельной реальности, видимой как нечто, отличное от него. В чистом Сознании нет ни малейшего различия между светом и тьмой, близким и далеким, мгновением и эпохой, даже сознательным и материальным. Оно очевидно, будучи основой всех ощущений, и неочевидно, превосходя все. Оно проявляется как видимое, и его реальность воплощается как осознающий видящий.

48–50. Пока воспринимается браслет, золота как будто и не существует; точно так же, когда осознается видимый мир, как будто и нет чистого Сознания. Когда идея браслета не создается и не видится, тогда осознается само золото, и когда пропадает понятие о видимом, постигается сам Брахман, безграничный чистый незатрагиваемый абсолют. Будучи всем, оно реально, и оно нереально по причине невозможности его определения. Оно сознательно, являясь сущностью любого осознания, и в силу невоспринимаемости оно не имеет сознания.

51–54. Откуда взяться восприятию Сознания в мире, подобном дрожащему дереву на ветру, в удивительном проявлении Сознания и его отражении? Как мираж – это проявление большого жара, так же этот мир является видимостью Сознания, великой недвойственности. В солнечных лучах ощущается очевидное тонкое и чистое существование и несуществование. Откуда взяться мысли об эпохе и прочем? Как силой иллюзии майи в пространстве солнечного луча проявляется золотое свечение, так же чистое Сознание сияет как этот мир. Откуда взяться объектам в этой иллюзии?

55–57. Знай, что мир – это долго длящееся наваждение, такое же ни реальное, ни нереальное, как и ощущение стен в приснившемся или воображаемом городе. Поэтому, практикой понимания очистив ум от неверных понятий, познавший истину остается в пространстве Сознания, не возвращаясь более в сансару. Нет отличий между стеной и пространством помимо восприятия; то, что появляется по причине воображаемого разделения, от Брахмы до травинки, есть только видимость.

58–61. В силу своей иллюзорности, видимости не имеют реального существования в пространстве Сознания, но они сияют постоянно, подобно искрам света. Разнообразие его проявлений возникает благодаря его собственной удивительной силе, ибо сияние Сознания является сущностью всего, как семя есть сущность дерева. Как в семени содержится дерево, отличающееся и одновременно не отличное от него, так же в недвижном пространстве Брахмана хранятся бесчисленные миры. Как ввиду своей тонкости дерево, пребывающее внутри семени, не отдельно от пространства семени, так же мир, находящийся в Сознании, из-за осознания Брахманом не отделен от Сознания.

62. Это Сознание, Высшее Я – неподвижное, нераздельное, нерожденное, единое, безначальное и вездесущее, в нем нет и не было никогда ни времени, ни движения. Это недвойственное, не имеющее противоположностей, умиротворенное, превосходящее двойственность и недвойственность, чистое сияние единого изначального света.

Такова сарга восьмидесятая «Решение загадок Каркати» книги третьей «О создании» Маха-Рамаяны Шри Васиштхи, ведущей к Освобождению, записанной Валмики.

Сарга 81. История Каркати. Высочайшее Сознание как причина материальности.

Демонша сказала:

1. Речь твоего советника о высочайшей истине превосходна, о царь. Теперь, о лотосоокий, отвечай ты!

Царь сказал:

2–4. Ты спрашивала о высшей реальности, которая знается, когда прекращается узнавание мира, что обретается оставившим все понятия умом. Возникновение и прекращение ее проявлений приводят к созданию и разрушению мира; это то, о чем говорит Веданта, и это то, что не описать словами. Это то, что находится между крайностями существования и несуществования, включая в себя обе крайности; его игра, полная осознанности, – вся эта вселенная с движущимися существами и неподвижными предметами.

5–8. Что, даже являясь сутью и природой всей вселенной, остается единым и неделимым? Вечный и безграничный Брахман, реальность. Это то, о чем ты спрашивала, о прекрасная! Когда он осознает ветер, видится иллюзия ветра, но нет ни ветра, ни чего-либо другого – есть только безграничное чистое Сознание. Когда он помышляет о звуке, появляется видимость звука; но то, что есть, далеко и от звука, и от его значения. Он есть все, и он ничто, он есть я, и он не я. Одно только сияние его всемогущества становится причиной всего мира.

9–11. Этот Атман достигается множеством усилий, но когда он обретен, ничего не получено! Когда он обретен, достигается высшее и не достигается ничто. До тех пор, пока не взойдет очищающая мудрость, уничтожающая корень невежества, цветет и растет дерево сансары в повторяющихся рождениях. Когда тончайшее Сознание принимает форму и становится видимым, его увлекают и уносят собственные восприятия мира, подобные видениям миражей в жаре пустыни.

12–15. Эта мельчайшая частица Сознания воспринимает иллюзии и горы Меру, и сухой травинки всех трех миров, отображая вовне то, что внутри. То, что пребывает в Сознании, видится вовне; так обезумевший от вожделения воображает желаемые им объятия и утехи. Как всемогущее Сознание проявило само себя в начале творения, так оно и видит с тех пор эпоху за эпохой исключительно в своих собственных понятиях. Что появляется внутри Сознания, то как будто видится им; так воображение ребенка придает реальность фантазиям.

16–19. Это чистое Сознание исключительно тонко и мелко, но заполняет собою всю вселенную. Хотя оно крохотно, его невозможно измерить в сотнях йоджан, потому как оно вездесуще и не имеет ни начала, ни формы, ни размеров. Оно подобно искусному обманщику, завлекающему и очаровывающему глупую молодую красавицу движениями глаз и бровей. Таким же образом чистый свет Сознания вдохновляет этот мир со всеми горами и травами непрерывно крутиться в вихре танца бытия.

20–23. Словно покрывалом, этим тончайшим Сознанием, обладающим природой бесконечности, покрыто все существующее, включая гору Меру и прочее, что делает их пребывающими вовне. Это Сознание тоньше сотой части кончика волоска, но по причине того, что оно не ограничено ни временем, ни пространством, ни чем-либо еще, оно больше огромной горы Меру! Сравнение пространства чистого Сознания с крошечной частицей несовершенно, подобно сравнению горы Меру с горчичным зерном. В высочайшем чистом Сознании понятие о его крошечном размере и тонкости появляется в силу иллюзии майи. Сравнение