Шрифт:
Закладка:
Байлен окажется даже не оплеухой – то будет удар кулаком. Позже в заснеженной России таких ударов последует множество – и в нос, и в грудь, и ниже. Однако первый запомнится как самый обидный. Именно после него поползут слухи, что «непобедимая армия» Наполеона Бонапарта не такая уж непобедимая…
Тем не менее складывалось впечатление, что больше всех Наполеон не устраивал маленькую и задиристую Австрию. Уже не первый раз на стол Императора ложилось секретное донесение, подтверждавшее подготовку Австрии к очередной войне. Аустерлиц не пошел австриякам впрок, они никак не могли угомониться.
– Скажите-ка, граф, против кого так спешно вооружается ваша страна? – поинтересовался на каком-то дипломатическом приеме Бонапарт у австрийского посла Клемента Меттерниха. – Уж не против ли моих доблестных солдат?..
– Вы же знаете, Ваше Величество, как много у моей многострадальной родины недругов, – уклончиво ответил хитрый дипломат. – Со всеми следует дружить, но порох в пороховнице при этом держать сухим. Хотя миролюбивая внешняя политика Габсбургов общеизвестна, не правда ли?..
– Да, вы правы. Ваш король мне всегда был симпатичен. Однако приходится заметить, сухой порох обычно не залеживается в арсеналах: всегда находится человек, желающий испытать его взрывную мощность…
Проницательному Бонапарту достаточно было нескольких фраз посла, чтобы понять: Австрия готовится к большой войне. Войне с Францией. Больше-то не с кем. И при данных обстоятельствах следовало заручиться поддержкой России.
Дабы успокоить русского царя накануне запланированной встречи в Эрфурте, Наполеон начал постепенный вывод французских войск из Пруссии. А чтоб солдаты не роптали, вытребовал с пруссаков огромную контрибуцию в 140 миллионов франков. Правда, и эту «пилюлю» для немцев Александру I удалось подсластить, настояв, чтобы сумма была снижена хотя бы на пару десятков миллионов. Слишком тесными оказались семейные узы русских с германцами…
* * *
27 сентября 1808 года состоялась очередная встреча двух императоров – на сей раз в подконтрольной Наполеону Тюрингии, в городке Эрфурте. Сейчас царя Александра интересовал вопрос о полном выводе наполеоновских войск с территории Пруссии, которая виделась из Петербурга настоящим плацдармом для нанесения удара в будущей (если таковая планировалась) войне. Бонапарт дал понять, что при выполнении условий, связанных с контрибуцией, данный вопрос может быть улажен.
Однако от Александра не укрылось главное: Наполеон в этот раз выглядел как проситель. Ему было что просить у русского царя. Перво-наперво – ввязаться в противостояние с Австрией, ставшей для французов бельмом на глазу: стремительно вооружаясь, австрияки связывали руки для ведения победоносной войны Наполеона в Испании. Воевать на два фронта в планы Бонапарта не входило.
Но Александр не собирался воевать, тем более – за чьи-то интересы. Петербургу требовалось всего лишь спокойствие на западных границах державы. И он быстро раскусил планы корсиканца (не без помощи вездесущего Талейрана, который вел собственную игру). Поведение русского царя на этом «балу императоров» говорило само за себя: первая скрипка принадлежит именно ему, Александру I. Понимал это и Наполеон. Поэтому на встречу доставил весь французский двор и даже труппу «Комеди Франсез»; приглашен был и великий Гете, которого французский император обожал. Ну а с «королевским партером» можно было не считаться – все решали Наполеон Бонапарт и его русский собрат. Остальное – маскарад, не более…
Взяв инициативу в свои руки, царь Александр показал себя достойным противником. Ни о какой войне с Австрией не могло быть и речи! С чего бы вдруг? Мало, что ли, русской кровушки пролито в предгорьях Альп? А что взамен? Доколе?! Обеспечьте-ка лучше порядок на границах своей империи, тогда всем спокойнее станет…
Пришлось пойти на крайние меры. Ловкий Талейран решил зайти издали, дав понять русским, что Император не прочь посвататься к младшей сестре царя – шестнадцатилетней великой княжне Екатерине Павловне. Когда об этом сообщили самому Александру, тот слегка растерялся: корсиканец использовал запрещенные приемы. Пришлось отделываться неопределенными обещаниями. Но в Петербург полетела депеша, чтобы великую княжну Екатерину готовили замуж (через месяц Коленкур сообщит в Париж, что сестра русского царя уже помолвлена с принцем Ольденбургским).
Приходится признать, оба – Наполеон и Александр I – вели серьезную игру. Играли по-крупному, не церемонясь и не размениваясь по мелочам. Они перекраивали карту Европы. И точкой преткновения в этой игре был… Константинополь. Наполеон понимал: отдай он древнюю византийскую столицу русским, и те согласились бы на многое – даже на войну с Австрией, которая им была ни к чему. А потому ни Финляндия, выделенная России, ни Молдавия с Валахией – ничто не могло сломить упорства Александра, который оставался неприступным. Его интересовало только одно: нерушимость русских границ. И никакого желания воевать с австрияками. Вам надо – воюйте…
Тем не менее Наполеон надеялся на поддержку русских. Поначалу его письма внушали оптимизм. «Все идет хорошо, – писал он из Эрфурта Жозефине. – Я доволен Александром; он должен быть доволен мной; если бы он был женщиной, я думаю, что это была бы моя возлюбленная».
Но из затеи связать русских войной ничего не вышло. В Эрфурте Наполеон оказался наголову разбит. К счастью для него – всего лишь дипломатически…
Бонапарт блефовал. Русская княжна ему была ни к чему. Коленкур уже давно дал понять, что у Екатерины Павловны есть суженый; правда, мелковат, не чета Императору, зато моложе и неприхотлив.
И не беда. С Александром всегда можно договориться. Хотя, как оказалось, русский царь далеко не прост: себе на уме, хитер и даже коварен. Тот же Талейран, только не хромоног: не голова – хитросплетение идей. Стоит умереть, и Европа окажется во власти русских!
Только вот умирать никто не собирался. Рано умереть – значит оказаться побежденным; в первую очередь теми, кто тебя переживет. Австрияки дорого заплатят за свою строптивость. Впрочем, можно их победить и по-другому – не саблей и картечью, а хитростью. Например, женившись на их принцессе Марии-Луизе. Говорят, она очень капризна. Что ж, наступит момент, когда король Франц (ее батюшка) будет более сговорчив. Стоит только подождать. Подождем…
* * *
…События, казалось, сами подталкивали Наполеона к активным действиям. Талейрана от суда и смерти спасло лишь то, что он как никто другой умел в нужный момент попридержать язык. Прилюдно пропесочивая своего министра, Бонапарт не знал одного: этот хромоногий негодяй, снюхавшись с австрийцами, уже вовсю работал на потенциального противника. Уже на следующий день после «нагоняя» он встретился с Меттернихом и объявил ему, что
