Шрифт:
Закладка:
Отныне быть или не быть «польскому сыну» наследником французского трона зависело от Высочайшей воли Наполеона. Однако шансов у маленького графа Колонна-Валевского практически не осталось: пани Валевская сильно припоздала…
III
Чернила дипломатов легко стираются, если они не посыпаны пушечным порохом.
Талант лжеца – чтобы заставить убедить всех, что ты не умеешь лгать.
Соблазнительная графиня де Монтолон. – Мария-Луиза. – Новые авантюры министра полиции Фуше. Отставка Талейрана и Фуше
…Альбина де Монтолон, прогуливаясь рядом с Бонапартом, щебетала о чем-то своем. Иногда Император ловил себя на мысли, что оказывался в неких шорах: вышагивал с человеком, внимательно выслушивал его и даже кивал головой – и при всем этом… ничего не слышал. В его голове доминировали лишь собственные идеи, не дававшие проникать вглубь сознания другому – третьесортному и никчемному. Женское щебетание уже давно воспринималось им не более как фон для настроения, легкая музыка, подготовка к чему-то главному – например, к мысленной работе, не прекращавшейся ни днем, ни ночью.
Бонапарту Альбина нравилась. Присутствие рядом этой женщины никогда не вызывало в нем раздражения или неприязни. Любительница пощебетать отвлекала от мрачных мыслей и хандры, возвращая в мир великосветских салонов: с их сплетнями, желчными замечаниями, завистью и фривольно-тонкими анекдотами. В графине имелось главное: она была из когорты тех женщин, которые ему были симпатичны, – с неким шармом, чуточку легкомысленная, немного ветреная и… в меру порочная. Все это ее очень роднило с уже покойной Жозефиной.
И все же Альбина нравилась вовсе не за схожесть с бывшей супругой, а за совсем другое. Никому и никогда он не признался бы, что при ближайшем рассмотрении эта зрелая и многоопытная женщина напоминала ему и Жозефину, и Марию-Луизу одновременно. В его глазах она была олицетворением всей прекрасной половины человечества.
Пребывая в Лонгвуде и вспоминая былые годы, он буквально сходил с ума, думая о женщинах. А мысли о жене вызывали в нем нервную дрожь. После отъезда графа де Лас Каза Альбине де Монтолон удалось занять место секретаря Императора. Причем произошло это как бы само собой – по-тихому, почти по-семейному. Это устраивало как самого Наполеона, так и госпожу Монтолон. Занимаясь диктовкой очередной главы своих «Мемуаров», Пленник с удовольствием рассматривал ее волосы и почти осязаемо ощущал запах женского тела; Альбину же вполне устраивало одно лишь присутствие рядом этого великого человека.
«Конечно, красота графини де Монтолон… уже немного поблекла, но ее лицо сохранило пикантную изюминку, и она приобрела манеры, которые компенсировали урон с лихвой, – писал Бен Вейдер. – Она знала, как одеваться и как очаровывать. Это была жизнерадостная, болтливая женщина, которая могла поддерживать разговор и имела достаточное самообладание, чтобы выйти из любой ситуации. Как комплименты, так и дерзости встречались ею с одинаковой очаровательной улыбкой и остроумными репликами… Она была именно той женщиной, которая могла придать лоск… двору изгнанного императора».
Но однажды случилось то, что уже давно должно было случиться. Графиня была так мила и порочна; ее глаза со страстной поволокой обещали бездонное море удовольствий, а очаровательная фигура, скрытая в складках платья… Нет, на фигуру уже не было сил смотреть… Страстный по природе, Бонапарт не выдержал и буквально набросился на Альбину. Сжав ее в своих объятиях, он повалил женщину на ковер. Соблазнительница ничуть не сопротивлялась. Впрочем, ей уже ничего не оставалось, как лишь постанывать…
Потом они стали встречаться регулярно. Чаще – в его покоях, куда Альбина прокрадывалась, словно осторожная кошка. Ей нравилась близость с Императором; и, прикоснувшись как-то горячими губами к уху любовника, шепнула, что граф Монтолон в курсе происходящего, но из-за уважения к патрону вынужден не подавать виду. Впрочем, Наполеон давно привык, что его личные интересы превыше всего. Мало ли какие мыслишки у графа – ему до них нет никакого дела. Подумаешь, изменила жена – зато с кем?! В другое время он и не взглянул бы на эту ветреную жеманницу. Сколько супружеских пар, благополучно переживших адюльтер, корсиканец перешагнул в своей жизни! Поэтому пусть радуются, что до них снизошли… А что до Альбины – он был ей сильно признателен. Хотя бы за те счастливые часы, проведенные вместе на этом затерянном в океане острове.
А вот что писал по этому поводу г-н Бальмен в письме царю Александру: «Мадам де Монтолон, старая, распутная и уродливая, тем не менее является ныне любовницей великого человека. Ранее она была его наперсницей и приводила особ прекрасного пола в его постель. А затем с помощью услужливых забот и жеманства сама туда забралась и неплохо справляется со своими обязанностями. Ее любят до безумия, ей дарят платья, драгоценности и прочие предметы туалета. Завтракают, обедают, встают и ложатся в угодное ей время. И вообще она заправляет всем в Лонгвуде».
Однако при всем своем очаровании Альбина, как и все женщины, была очень коварна. Это Пленника, с одной стороны, огорчало, с другой (и он удивлялся этому сам) – сильно распаляло. Когда в июне шестнадцатого года она произвела на свет очаровательную дочку, тут же появились слухи, что ребенок явился плодом любвеобильной графини и Наполеона. Да, он стал крестным отцом малютки, но стоило ли из-за этого сплетничать? Зато сама мадам де Монтолон в данной ситуации повела себя несколько странно. Как рассказывал Маршан, графиня не упускала случая указать любому посетителю, что ее крошка Элен-Наполеона как две капли воды похожа на Его Величество… особенно подбородочек… да и левая ручка тоже. Словом, копия его, императора Наполеона…
Какая легкомысленность, право! Даже если между ними там, на борту «Нортумберленда», что-то в порыве страсти и произошло (конечно, с согласия графа де Монтолона!), то стоило ли об этом громогласно щебетать?.. Впрочем, хмурился Бонапарт, он слишком строг к Альбине.
В январе 1818 года графиня родила здесь еще одного ребенка – очаровательную Жозефину-Наполеону. Уж она-то, вне всякого сомнения, была дочерью Его августейшей особы! Глядя на малютку, Наполеон сиял от счастья! Ее голубые глазки цвета майского неба делали его самым счастливым отцом на земле! Отныне Пленник был на острове не один
