– И? Это что, и было твое предательство? – я ошарашенно перевела взгляд на Дара. – Из-за этой ерунды тебя изгнали?

– Разумеется. Я предал свой род. Таинство клановых заседаний священно, – прошептал Даррел. – В мое отсутствие Лекс убил Винцероса и, обвинив меня в измене, сам стал главой клана.

– И ему сошло с рук?

– Он демон, Олеся. У нас все решается силой. А Лекс очень, очень силен…

Я вспомнила эти жуткие перепончатые крылья и шипы на крокодильем хвосте. Бррр! Да мой черт спятил, если собирался с таким драться!

– Как глава он имел право лично изгнать меня из Нижнего мира за измену правящему роду и «запереть дверь на замок». И, естественно, воспользовался привилегией.

– А ты… Почему ты был против его идей?

Мы остановились, Дар развернул меня к себе.

– Я хищник, Олеся. Пожалуйста, не забывай об этом. Охота – в моей природе. Но у моей жертвы всегда есть выбор. Иногда сытым оказывается кот, иногда – мышонок… Обычно – кроме редких случаев особой важности, – черт подмигнул, – я предельно честен.

Дрейк потрепал меня по влажным волосам, бережно коснулся губами лба и перешел на хриплый шепот.

– Многие сами выбирают этот путь. Сгнивают у основания, открывая двери для тьмы. Впускают меня в свой дом еще до того, как я захотел войти. Некоторые успевают продать свою душу задолго до моего визита… Они отдаются с потрохами совсем другим демонам. Их имена «Успех», «Деньги», «Власть». Но тесное знакомство с людскими пороками заставляет ценить свет и чистоту. Это то, что привлекает меня в твоем мире помимо Солнца, вкусного кофе и сладкого воздуха. И то, что привлекает меня в тебе.

– А я думала, ты купился на мой кружевной зад… – хихикнула я и в порыве нежности поцеловала черта в чумазую щеку. – А ты, оказывается, запал на мою душу.

– Ты очаровала меня со всех сторон, мышонок.

***

– И долго нам так топать? – рискнула уточнить у черта, когда через десять минут темная тропа никуда не привела.

– Если пешком – то месяца два, не меньше, – спокойно ответил Дар, и я закашлялась, резко тормозя. – Я восстанавливаю резерв, мышонок. Мы просто гуляем. Надо признаться, я соскучился по этим местам…

– Ох, – я попыталась посмотреть на жуткие черные деревья его глазами… но нет, те все равно остались жуткими черными деревьями. – Хочешь сказать, ты что-то различаешь в этой темени?

– Это мой мир, Олеся. Я вижу его иначе.

– А Патрик… Ты его…?

– Не догнал. Пат ушел на сторону Роггза, и я… – Даррел почесал подбородок и искоса на меня поглядел. – Решил, что правильнее будет вернуться к тебе. Но, видит Шварх, мальчишка выбрал не ту сторону, рядом с Лексом сейчас опаснее всего.

В глазах Дрейка суматошно метались золотые молнии, челюсть то расслаблялась, то сжималась снова. Мыслями он был там, наверху. Не то держал за хвост, не то отрывал голову…

– Стой! – я развернула его к себе. – Ты ведь не планируешь оставить меня тут и вернуться туда?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Конечно, нет, – с недоумением посмотрел на меня черт. – Тут небезопасно для чистых душ.

Я чуть пошатнулась – устала от избытка эмоций, и Дар притянул меня за локти к себе. Он придирчиво потер пальцем мою щеку, висок, лоб… Прошил фирменным рентгеном насквозь, заглянув в самое нутро… И, кажется, остался доволен. Ума не приложу, что он там рассматривал в этой темени. Ни Шварха же не видать!

– Я взял слишком много. Прости, мышонок, – виновато прохрипел через минуту. – Зато есть шанс, что в такой бледной ауре никто не разглядит самородок. Оно и к лучшему. Побудем тут несколько дней, пока ты не восстановишься, а потом…

– Ммм?

– Нам лучше будет вернуть тебя домой, – с долей сомнения пробормотал черт, и внутри все сжалось. Как это домой? Одну меня? – Все, можем лететь. Пользуясь случаем, покажу тебе свой дом…

– Тот, в котором ты не был тридцать лет? – изумилась я, кусая губы в нервном предвкушении.

– Около того…

– Представляю, сколько там накопилось пыли.

– Ничего, у меня с собой карманная помощница, – хохотнул Дар и, сверкнув глазами, куда-то меня потянул.

Воздух вокруг резко уплотнился, голова закружилась, и я поняла, что темнота перед глазами – не этого мира, а моя собственная…

***

– Ну вот, – удрученно пробормотали мне в ухо, качнули в последний раз на руках и уложили на что-то твердое и крайне волосатое. – Первое мейсо вышло горьким…

Не приходя в себя, я принялась возмущенно сопеть: как это горьким? Он же ел? И даже с аппетитом? Укреплял свою… что б ее… мужскую силу… И, похоже, и правда сработало…

– Мышонок! – черт откровенно ржал, и глаза пришлось открыть. Светлее не стало. – Выражение такое. У вас говорят «первый блин комом». При перемещениях в обморок падать не положено.

Ну, знаете ли… Заранее инструктировать нужно.

Судя по ощущениям, я лежала на прохладном каменном полу, который был изрядно не то лохмат, не то пернат. Даррел что-то прошептал, шурша пальцами, и на потолке зажглись крошечные голубые точки. Много, не меньше тысячи… Этакое звездное небо над головой.

Две самые яркие звезды – глаза моего черта – горели совсем близко. Ровно над моими.

– Оно хотя бы не живое? – я ткнула пальцем в ковер, на который меня бросили. Насыщенно-синий, переливающийся в свете огоньков этаким хамелеоном… И да, он все-таки был пернат.

– Уже нет. Это шкура цаффы. С этой тварью лучше знакомиться исключительно в мертвом виде.

Чей именно вид должен быть мертвым, уточнять не стала. И так понятно, что если не одного, так второго.

– И почему я снова на коврике? Я рассчитывала, что мы уже миновали этот странный этап наших отношений…

– Это моя постель, – загадочно поведал Дар и ухмыльнулся. – Моя личная территория. Есть еще клановая резиденция и дом родителей, но тут – мое место. И да, Олеся, в нашем мире нет диванов и кофемашин…

– Без адского пыточного агрегата я как-нибудь переживу, – хмыкнула в золотые глаза.

– Ты про кофемашину? – ухмыльнулся черт, которому изрядно досталось от строптивицы, плюющейся горячим паром.