В письме от 15 марта к Бутенанту фон Розенбушу Петр писал об ожидаемых из Дании офицере и плотнике. Бутенант в ответе обещает по приезде объявить их Т. Н. Стрешневу, но думает, что приедут они только в мае. От того же числа сохранилось письмо к Виниусу. Смысл его без предыдущего, не дошедшего до нас письма Виниуса неясен: «Min Heer. Писмо ваше, марта 10 дня писанное, мне в 15 день отдано, в катором пишешь о полских лживых в Кролевец вестех, что они уже с начала бытья своего торгуют тем, за что и Украину свою потеряли. Аднакожь, как ни есть, сию ложь изводить надобеть. А что писмо послали не мешкав и то зделано добре. Piter». Но из ответа Виниуса на это письмо (от 23 марта) можно догадываться, что речь шла о высылке инженеров и бомбардиров от курфюрста Бранденбургского: «Из Кролевца, государь, ныне ведомость, что курфистр Бранденбурской послал 2 человек инжениеров да 4 человека бамбардиров, и чаять, в Смоленску станут в апреле месяце; а что, государь, об них писано, и о том перевод при сем послан». Виниус спрашивает далее, какое им выдать жалованье, и уведомляет о прибытии Яна Флама, Класа и 31 матроса и об отъезде их на следующий день в Воронеж. В письме Виниуса упоминается также о посылке Петру «переводов» о заморских вестях[471].

16 марта Петр писал к Т. Н. Стрешневу о назначении в Каланчи, т. е. в Новосергиевск, где находились полковники с оставленными там на зиму полками, особого воеводы и к Л. К. Нарышкину. Оба письма до нас не дошли. В ответах (оба ответа от 23 марта) Стрешнев уведомляет об исполнении воли царя: он отписал к Шеину, чтобы тот назначил воеводу в Каланчи. При этом сообщал, что генералу Ригеману велено идти немедленно с Валуйки в Сергиевск и что туда же двинулись полки из Тамбова. Нарышкин просил распоряжения, какое жалованье выдавать инженерам, которые приедут от цесаря и от бранденбургского курфюрста[472].

Приведенная переписка Петра с его московскими друзьями и исполнителями его планов за первую половину марта ясно вскрывает нам, чем занят царь в Воронеже весной 1696 г., что привлекает его внимание, какие интересы его заботят. Он всецело поглощен постройкой судов, над которой трудится непосредственно сам «в поте лица», и предстоящим походом. В том же роде и дальнейшая его переписка за это время.

XXXIII. Переписка из Воронежа с друзьями, март — апрель 1696 г

Между тем срок сбора войск по назначенным местам приближался, и из Москвы начинается движение полков и военачальников на юг. 8 марта отправился из Москвы в Воронеж Гордон отдельно от своих полков. Гордон держал путь к Воронежу через Каширу, Венев, Епифань, Лебедянь и, употребив на путешествие две недели, 23 марта прибыл к месту назначения. Из его полков Бутырский и стрелецкий Кривцова пришли в Воронеж 29-го[473]. 10 марта выступил из Москвы Лефортов полк[474]. Когда отправился А. М. Головин, остается неизвестным[475]. 15 марта двинулся в путь сам «воевода Большого полку» — главнокомандующий А. С. Шеин, направившийся тою же почти дорогой, что и Гордон[476]; во время путешествия он заезжал в свои вотчины в Коломенском уезде, село Преображенское и село Горы, простояв в последнем два дня. Позже всех покинул Москву Лефорт, задержанный болезнью, о которой он сообщал Петру в письмах. Он отправился в путь только 31 марта, извещая Петра о своем выезде следующим письмом от 30 марта: «Мой господин капитан! Желаю тебе от Господа Бога доброе здоровье; а про меня, мой милостивой, изволишь ведать, и я еще в скорби своей жив, а против 31 числа марта в путь свой поеду, хотя с великою трудностию. В болезни моей доктора, как могли, свое добро чинили: однакож не могли ту рану растравить, по-прежнему мала и материя худо идет, а вкруг ее твердо, что камень, чаю себе дорогою, что мне от скорби своей способнее будет, и чаю инова провалу. А Яган Флам со мною едет; а Франц Тимерман гораздо труден был, а ныне с ним лучше, хотел ко мне сего дня быть. А я совсем сего числа обоз свой отпущу, а я сам поеду в Добро-вицу (имение князя Б. А. Голицына под Москвой, через которое лежал путь). Архангельские сары поедут завтра. 300 с лишком татар посылает Емельян Украинцов на сих днях на Воронеж. На пиловой мельнице плотину под исподом прорвало, работать невозможно. Всей кумпании нашей от меня поклонись. Дай Боже, чтоб мне быть у вашей милости. Ей-ей, скучное здешнее житье. Onse companie lassen den her Capitain grussen»[477].

Приехав в Воронеж 23 марта в 10 часов утра и заняв квартиру, Гордон отправился к царю, которого застал за работой над галерами. В тот же день он получил приглашение обедать к Ф. Ф. Плещееву, где был и государь[478]. 23 марта прибыл в Воронеж также Н. М. Зотов. Об их приезде Петр сам оповестил своих корреспондентов в письмах от этого числа, продолжая сообщать известия о ходе корабельных дел: «Min Her Koninh, — пишет царь Ромодановскому. — Письмо ваше государское, марта 18 дня писанное, мне в 22 день отдано, за которую вашу государскую милость многократно челом бью. А о здешнем возвещаю, что галеры и иные суда по указу вашему строятся; да нынче же зачали делать на прошлых неделях два галиаса. Да сегодня отец ваш государев, святейший Ианикит, сюды приехал, также и генерал Гордон. А что впредь станет делаться, писать буду. Piter». «Здесь, слава Богу, все здорово, — читаем в письме к Т. Н. Стрешневу, — и суды делаются без мешкоты; только после великого дождя был великий мороз так крепкий, что вновь реки стали, за которым морозом дней с пять не работали; а ныне три дни, как тепло стало. Сего ж дня великий господин святейший Иоаникит патриарх сюда приехал, такожде и генерал Гордон. Piter. P. S. Нога моя зажила совсем». В письме от того же числа к Кревету речь идет о нужных для Петра новых инструментах, о присылке досок в палец толщиной и печатного станка на место испорченного: «Говорил ты мне на Москве, что хотел писать (за границу) про новые инструменты и, естли не писал, не пиши; а я обрасцы готовлю и опись на них, и пришлю з будущею почтою. Доски по се поры суды не бывали по палцу толщиною, о которых я и на Москве говорил, зело нужны; а на каторги (доски) болше