«Мы должны заставить ее упасть. При таком ускорении она разобьется об пол, как стеклянная». — озабоченно родил идею Женьтао.

«Но мы не можем ее касаться из-за Радужного Диска!» — возразил Гакко. Женьтао молча вырвался из моей руки, исчез, снова появился — уже в ножнах и стряхнул их с себя под ноги приближающейся Светке. Светка перешагнула через прыгающие, медленно — резиновые ножны, уклонилась от вторых, продолжая кратчайшим путем преследовать меня.

«Вот ведь дерьмо! Ни хрена нет в этой консервной банке, чтобы уронить Охотницу! Хотя… Синтезатор!» — рявкнул Гакко.

«Да поживей, а то тебя на таком ускорении надолго не хватит!» — добавил Жентао. Рискуя сорвать с костей мясо, я затормозил перед синтезатором и набарабанил первый попавшийся код. Снова рванулся в сторону. Светка приближалась. Теперь она смахивала на труп — дикое ускорение времени сжигало ее изнутри. Впрочем, я тоже не выглядел цветущим. В тот момент, когда я смотрел на Охотницу, что-то внезапно спутало мои ноги, и я полетел над полом, медленно, как в невесомости, начав кувырок. Я вцепился в мои мечи, и они пытались поддержать меня, ладони отозвались адской болью, словно их медленно плющили прессом. Я лихорадочно пытался обрести контроль над движением — при таком ускорении от меня мало что останется, пропаши я носом по обшивке. Меня медленно, но неуклонно развернуло вниз головой, я сжался в комок, чтобы не зацепиться за пол, и увидел, как Светка, отпустив диск, летит следом за мной. На ногах у нее я узнал провода от плейера, который совсем недавно так приятно слушал. За Светкой разлетались брызги электролита от вечной батарейки и пластмассовые обломки корпуса плейера. Сбоку от нас присела неприятно оскаленная Эва, медленно поворачивающая к нам голову с невидящими глазами. Я не стал обращать внимание на чарранку, потому что хотя вид она имела устрашающий, на таком ускорении, как мы со Светкой, Эва просто не успевала отреагировать на наши передвижения. Моя голова проплыла в паре сантиметров от пола, скребя его жесткой щеткой волос, и после томительно долгого ожидания я стал разворачиваться ногами вниз. При этом я цеплялся за рукояти мечей со всей дури, не обращая внимание на идущую из-под ногтей кровь и непередаваемую, чудовищную боль. В результате своих усилий под дикий вопль я ухитрился принять позу парашютиста и в красной пелене ударной перегрузки, под медленный, противный треск позвоночника и выворачиваемых инерцией из сумок суставов, восстановил контроль над движением. Светка плыла позади меня в каком-то метре, отчаянно вытягивая руку с иглой. Я резко подался вбок, ощущая новую волну медленной боли во всем теле. Я начал сдавать, и понял, что пора прекращать весь этот балет. Синтезатор наконец сменил цвет своей панели на зеленый, причмокнул уплотнением и начал открываться. Мои цепляющиеся за рукояти мечей руки ощущались двумя источниками боли, самыми сильными после ног на общем пыточно — застеночном фоне. Игла пролетела в считанных сантиметрах от моего плеча и начала неторопливый разворот. У меня уже совсем не осталось ни времени, ни сил. Я поднажал, как мог, тащась к синтезатору, лениво открывающему панель, ждать я уже не мог, поэтому махнул мечом и отрубил ее. Запустил руку в камеру, нащупал там что-то холодное, твердое и пушистое и подставил летящей прямо в лоб игле. Она не успела отвернуть и погрузилась в мерзлую тушку белой кошки. По мере входа игла стала прищелкивать, как будто кто-то неспешно строчил ткань на древней швейной машинке. Я выпустил кошку из рук и отступил вбок, медленно двигая изнасилованное перегрузками тело. Увидел, как оскаленная Эва летит навстречу Светке, сгруппированная в комок, медленно начинающая выбрасывать ноги для сокрушительного удара в бок. Все вокруг двигалось все быстрее и быстрее, и я понял, что мои ресурсы окончательно исчерпаны. Я возвращался в нормальное течение биовремени. Щелканье перешло в пронзительный вой и кошка, не успев коснуться пола исчезла в белой беззвучной вспышке под стук удара и падения двух тел. Я постарался как можно бережнее приземлиться, все тело адски болело и настолько утомилось, что даже перевести взгляд с одного предмета на другой не удавалось.

Брызги красной терранской крови упали на меня, кремовую обшивку капсулы и расслабленно — напряженную Эву, следящую за вздрагивающим в конвульсиях Светкиным телом. Радужный диск, выроненный ей, теперь слабо мерцал неподалеку от шестиугольного провала камеры утилизатора. Вдруг диск скрипнул и рассыпался в мельчайшую медную пыль. Тут же заорала Валькирия:

— Что тут происходит, в новелл — нетворк вашу маму? Эй, тут есть еще живые? Эн Ди! Юри? Что за сражение без меня? Какая паскуда смогла меня заблокировать?!!!

Юри слабо застонала и пошевелилась. Ее глаза приняли осмысленное выражение, увидев Светку с Эвой, она чуть улыбнулась и прошептала слово, которого я не разобрал. И снова вырубилась. Моему организму очень хотелось последовать ее примеру, но я пока еще держался:

— Кх… Валькирия… Кх… что она такое сказала?

— «Порядок» она сказала, — сообщила капсула, — Кой черт порядок!!! Друг друга чуть не передавили!

— Светку в кокон, — старательно выговорил я, — Спасибо, Эва.

Пол надвинулся на меня и пришло забытье…

… Я открыл глаза от старого, полузабытого ощущения — неудобно лежать. Спине было жестко и холодно. Глаза уперлись в закопченый деревянный низкий потолок. Я был гол, и я лежал на широкой, длинной деревянной лавке. На меня смотрели. Я повернул голову и увидел вблизи забавное существо с очень длинным телом — по сравнению с карикатурно маленькими конечностями, оранжевого цвета. Одежды существо не носило, верх этой оранжевой сосиски тела переходил в морщинистое большеглазое большеротое лицо. Существо грустно смотрело на меня, в углах большого рта пузырилась темно-красная пена. Чуть поодаль от него стоял еще один субъект, с пепельно — серой кожей, одетый в тех же серых оттенков костюм. Воротник крахмальной рубашки поддерживал черный галстук с золотой заколкой. Этот был абсолютно лыс, имел острый нос, маленькие глазки и тонкий, безгубый рот. Оранжевое существо пару раз тяжко вздохнуло и спросило неожиданно приятным, хорошо поставленным голосом:

— Ну-с, на что мы жалуемся?

Я молча попытался приподняться, но накатила волна слабости. Серый доктор — больше никем эти двое быть не могли — сообщил профессионально бодрым голосом:

— А в целом у нас имеется некоторый прогресс, не правда ли, коллега?

— Несомненно, коллега, — вздохнул оранжевый.

— Где я? — спросил я их. Оранжевый медик покачался, приблизился ко