забыта. Более крупные стихи он опубликовал при той Реставрации, которая презирала его род и неохотно согласилась оставить его в живых. Когда Людовик XIV попросил своего посла в Лондоне назвать лучших из ныне живущих авторов Англии, тот ответил, что в стране нет ни одного достойного автора, кроме Мильтона, который, к сожалению, защищал рецидивистов, которых сейчас вешают, живых или мертвых. Однако даже в ту буйную эпоху самый знаменитый поэт, Джон Драйден, которого Мильтон считал «хорошим рифмоплетом, но не поэтом», не был в Англии. 145 оценил «Потерянный рай» как «одну из величайших, благороднейших и возвышеннейших поэм, которые создал этот век или народ». 146 После свержения Стюартов Мильтон вступил в свои права. Эддисон щедро расхваливал его в «Зрителе». 147 После этого образ Мильтона становился все более величественным и святым в сознании англичан, пока Вордсворт в 1802 году не смог апострофировать его:Мильтон! Ты должен жить в этот час;… Душа твоя была подобна Звезде и жила отдельно; У тебя был голос, подобный звуку моря, Чистая, как обнаженные небеса, величественная, свободная.

Его душа была подобна монументу, и он жил отдельно даже от самых близких ему людей; но его ум простирался, как величественные небеса, над всеми заботами людей, а его голос до сих пор звучит, как гомеровский многоголосый таласс, «море многоглавое».

ГЛАВА IX. Реставрация 1660–85

I. СЧАСТЛИВЫЙ КОРОЛЬ

29 мая 1660 года, ровно через тридцать лет после своего рождения, Карл II въехал в Лондон на фоне такого народного ликования, какого еще не было на памяти англичан. Двадцать тысяч человек городского ополчения сопровождали его, размахивая знаменами и размахивая мечами, по улицам, усыпанным цветами, увешанным гобеленами, шумящим трубами, колоколами и приветственными криками, и запруженным половиной населения города. «Я стоял на Стрэнде и смотрел на это, — писал Ивлин, — и благословлял Бога». 1 Это свидетельствовало о нравах Англии и крахе пуританства: в то время как для свержения Карла I потребовалось шесть лет войны и беспорядков, при восстановлении его сына не было пролито ни капли крови. В течение всего того экстатического лета англичане стекались в Уайтхолл, чтобы приветствовать короля. «Желание мужчин, женщин и детей увидеть Его Величество и поцеловать ему руки, — рассказывал один из очевидцев, — было столь велико, что в течение нескольких дней ему не хватало времени на еду…. И король, желая доставить им такое удовольствие, никого не пускал, а предоставлял свободный доступ всем желающим». 2 Он сказал, что желает сделать своих людей такими же счастливыми, как он сам.

Если бы в те триумфальные дни он относился к какой-либо проблеме очень серьезно, то завещанные ему трудности омрачили бы его медовый месяц. Денежные средства в казначействе составляли 11 фунтов 2 шиллинга. 10d. Правительство было в долгах на два миллиона фунтов. Армия и флот на несколько лет отставали в выплате жалованья. Англия находилась в состоянии войны с Испанией. Дюнкерк удерживался с трудом и стоил 100 000 фунтов стерлингов в год. Десять тысяч кавалеров, сражавшихся на стороне Карла I и разоренных Кромвелем, умоляли о компенсации. Десять тысяч патриотов просили о синекуре. Карл безрассудно сказал «да» и доверил парламенту найти средства.

Парламент тоже был счастлив. Первым его настроением было экстатическое подчинение восстановленной монархии: «Мы подчиняемся и обязываем себя и наше потомство навеки подчиниться Вашему Величеству». 3 Палата общин проголосовала за то, что «ни они сами, ни народ Англии не могут освободиться от ужасной вины за недавний противоестественный мятеж или от наказаний, которых эта вина заслуживает, если они официально не воспользуются милостью и помилованием Его Величества», после чего члены парламента собрались и преклонили колени перед забавляющимся монархом, чтобы получить его отпущение грехов. 4 Общинники чувствовали дополнительную вину за то, что собрались без созыва или согласия короля; они скромно называли себя «Конвентом», пока Карл не облегчил их совесть, объявив их законным парламентом. 5 После этих церемоний парламент отменил все законодательные акты Долгого парламента, не получившие согласия Карла I, но подтвердил те уступки, которые король сделал парламенту, включая его верховенство во всех вопросах налогообложения; эти уступки были подтверждены Карлом II. Парламент разделил с королем важнейшую победу гражданской власти над военной: задолженность по жалованью армии, которая в течение десяти лет управляла Англией, была погашена; сорок тысяч человек распущены и разошлись по домам.

Карл согласился помиловать всех своих врагов, кроме тех, кого парламент должен был исключить из амнистии. Парламент несколько недель обсуждал, кого пощадить, а кого убить. 27 июля 1660 года король обратился в Палату лордов и попросил принять скорейшее и милосердное решение:

Милорды, если вы не присоединитесь ко мне, чтобы погасить этот страх, который не дает покоя сердцам людей… то вы удерживаете меня от выполнения моего обещания, которое, если бы я его не дал, то, как я убежден, ни вы, ни я не были бы сейчас здесь. Я хорошо знал, что есть люди, которые не могут ни простить себя, ни быть прощенными нами; и я благодарю вас за справедливость по отношению к этим людям — непосредственным убийцам моего отца; но я буду честен с вами — я никогда не думал исключать других [из амнистии]. Это милосердие и снисхождение — лучший способ привести людей к истинному раскаянию… Это сделает их хорошими подданными для меня и хорошими друзьями и соседями для вас». 6

Парламент желал более широкого возмездия, но Карл настоял на том, что помилование должно быть предложено всем, кроме тех, кто подписал смертный приговор его отцу. 7 Из них треть была мертва, треть бежала; двадцать восемь человек были арестованы и преданы суду; пятнадцать были приговорены к пожизненному заключению, тринадцать — к повешению, расстрелу и четвертованию (13–17 октября 1660 года). Томас Харрисон, который пострадал первым, «выглядел так бодро, —