– Пообедаем? До завтра? – щеки Билли пылали. – Бертрам Хеншоу, ты воображаешь, что я позволю ему думать, что он нам не нужен, хотя бы лишнюю минуту?

– Но ты же говорила, что у тебя болит голова, – сопротивлялся Бертрам. – Хотя бы поешь!

– Поесть! – задохнулась Билли. – Ты думаешь, я могу есть, когда выгнала дядю Уильяма из его собственного дома? Я собираюсь его найти! – И она бросилась к дверям. Бертрам взял шляпу и отчаянно посмотрел на Пита.

– Мы вернемся, когда сможем, – мрачно сказал он.

– Да, сэр, – уважительно ответил Пит. А потом, как будто под воздействием некоей таинственной силы, прикоснулся к руке хозяина. – Примерно так она выглядела, когда приехала к вам тем июльским вечером, – прошептал он.

Улыбка тронула губы Бертрама, его лицо разгладилось.

– Храни тебя Господь, Пит. И ее тоже, – прошептал он и поспешил вслед за женой.

Дом под номером, сообщенным Питом, отличался крайне вычурной дверью. Хозяйка, вызванная симпатичной горничной, явилась в сопровождении шуршания черных шелков и треска янтарных бус.

Нет, мистера Уильяма Хеншоу нет. Он очень редко бывает в своих комнатах. Насколько она понимает, дела регулярно призывают его на Стейт-стрит. Впрочем, ей говорили, что он очень много времени проводит на скамейке в Общественном саду. Если он им нужен, вероятно, можно найти его там.

– На скамейке! В саду! – бушевала Билли, пока они с Бертрамом торопливо сбегали по широким каменным ступеням. – Дядя Уильям! На скамейке!

– Милая, может быть, теперь, – рискнул ее муж, – ты вернешься домой и поешь?

Билли негодующе обрушилась на него:

– И оставлю дядю Уильяма на скамейке? Нет! И ты никуда не пойдешь, Бертрам! – воскликнула она, решительно направляясь к одному из входов в Сад.

Бертрам мог только пробормотать:

– Конечно нет, дорогая, – и покорно последовать за ней.

При обычных обстоятельствах это была бы чудесная прогулка. Солнце почти зашло, и на траве лежали длинные тени. Воздух был необычайно прохладен для начала сентября.

Но Бертрам всего этого не замечал. Бертрам совсем не хотел гулять. Он был голоден. Он хотел поесть, а еще хотел вернуться в свой старый дом вместе с новой женой, которая порхала бы по комнатам – именно так он воображал их первый вечер дома. Конечно, Уильям тоже был ему нужен. Но если Уильяму угодно убегать из дома и сидеть на скамейках в парке, придется ему смириться с последствиями такого поступка до завтра.

Прошло пять, десять, пятнадцать минут. Билли рыскала по тропинкам туда-сюда в сопровождении стремительно теряющего терпение мужа. Потом утомительные пятнадцать минут превратились в совсем утомительные полчаса, и Бертрам не выдержал.

– Билли! – взмолился он. – Пожалуйста, пойдем домой! Неужели ты не понимаешь, что мы его не найдем, даже если будем бродить тут всю ночь? Он мог уехать, пойти в другое место, даже вернуться домой. Он наверняка уже дома. Я уверен, что еще ни одна новоиспеченная жена в мире не проводила свой первый вечер дома, разгуливая по парку в поисках какого-то мужчины. Пойдем домой!

Но Билли его не слышала. С радостным криком она бросилась к сгорбленному человеку, одиноко сидевшему на садовой скамейке.

– Дядя Уильям! Дядя Уильям! Как вы могли? – воскликнула она, садясь на край скамейки и двумя руками хватая его за руку.

– Да, как ты мог? – спросил Бертрам немного раздраженно, усаживаясь на другой край скамейки и беря его другую руку в свою – единственную рабочую.

Сгорбленные плечи резко распрямились.

– Господи! Неужели это наша маленькая жена! – весело воскликнул дядя Уильям. – И счастливый муж, разумеется. Когда вы вернулись домой?

– Мы еще не вернулись, – торопливо ответил Бертрам, пока не заговорила его жена, – мы заглянули домой около часа назад, но не стали оставаться. С тех пор мы тебя ищем.

– Какая ерунда, дети. – Уильям говорил легко, но при этом не смотрел в глаза ни Билли, ни Бертраму.

– Дядя Уильям, зачем вы это сделали? – снова спросила Билли.

– Что сделал? – спросил дядя Уильям.

– Уехали из дома.

– Мне хотелось перемен.

– Не верится что-то, – фыркнула Билли.

– Ладно, назовем это так. Заканчиваем с переменами, – засмеялся Бертрам, – завтра пошлем за твоими вещами, а теперь пошли ужинать.

Уильям покачал головой и выдавил улыбку.

– Я только начал. Я собираюсь задержаться… Не знаю пока, насколько, – весело закончил он.

Билли задрала подбородок.

– Дядя Уильям, вы нас не обманете? Пит выдал, что вы сказали, уезжая.

– Что? – испугался Уильям.

– Что вы нам не нужны. Мы узнали, почему вы уехали, и не смогли этого вынести.

– Пит? Так сказал? Глупости! Я договорился с Питом…

Билли засмеялась.

– Бедный Пит! Мы заставили его. А теперь хотим сказать, что вы нам очень нужны и поэтому должны немедленно вернуться домой.

Уильям снова покачал головой. По лицу его пробежала тень.

– Спасибо, дети, но нет, – мрачно сказал он, – вы очень добры, но я вам не нужен. Я просто буду вам мешать и испорчу первые дни вашего брака. – Голос Уильяма теперь звучал так, как будто он повторял хорошо затверженный урок. – Если я уеду на два месяца, вы будете чувствовать себя счастливыми и свободными, имея весь дом в своем распоряжении.

– Дядя Уильям, – удивилась Билли, – что вы вообще говорите такое?

– Я говорю, что не вернусь, разумеется.

– Но ты вернешься, – вмешался Бертрам почти сердито, – Уилл, хватит, это все чепуха, и ты прекрасно это знаешь. Пошли домой, ужинать!

Уильям поджал губы. Бертрам прекрасно знал это выражение лица.

– Хорошо, я приду к вам на ужин, но я, конечно, не останусь, – твердо сказал Уильям. – Я все продумал и знаю, что прав. Пойдемте ужинать и оставим эту тему, – закончил он с улыбкой и встал, а потом добавил, обращаясь к Билли: – Тебе понравилось путешествие, девочка?

Билли тоже встала. Она, казалось, не расслышала его вопроса. В наступивших сумерках лицо ее выглядело белым.

– Дядя Уильям, – тихо сказала она, – вы правда думаете, что, выйдя замуж за вашего брата, я собираюсь жить в этом доме и выгнать вас оттуда, где вы прожили всю свою жизнь?

– Брось, милая. Меня никто не выгонял, я просто уехал, – весело сказал Уильям.

Билли презрительно взглянула на него.

– Нет, так нельзя, – объявила она. – Уеду я.

– Билли! – воскликнул Бертрам.

– Милая моя! – слабо увещивал ее Уильям.

– Дядя Уильям! Бертрам! Слушайте, – постановила Билли, – раньше я вам никогда этого не говорила, но теперь придется. Давным-давно, когда я уехала с тетей Ханной, ваша сестра Кейт показала мне, насколько вам дорог ваш старый дом, как много вы думаете о нем. Она сказала, что я все испортила. – Тут Бертрам вставил крепкое слово, но Билли не обратила