– Мало кто любит.

Думал он при этом не о тех мужиках, что наконец отвалили, а о Дядьке, по просьбе которого те тут и нарисовались. Билет на самолет Хром купил утром со своей карты, потому что варианта другого и не было: Шиза, который все оплачивал до этого момента, не мог продолжать быть богатым буратино по той простой причине, что бабки, даже большие, имели свойство заканчиваться. Новых поступлений пока не планировалось, поскольку на заказы в мастерской Шиза, очевидно, забил огромный болтище – контролировать процессы в такой ситуации нереально, и он повесил все на старшего слесаря, пообещав тому двойной оклад за допы, а перелет в аэропорт Алыкель стоил не то чтобы доступно. Оттуда нужно было потом еще и чесать до самого поселка нганасанов, упомянутого в дневнике, поэтому денег хватало только на два билета в принципе, а кроме этого, Шиза оставил заначку на расходы, за которыми планировал из аэропорта зарулить в Дудинку. Под расходами, само собой, как понял Хром, тот подразумевал что-то материально-оборонительное, благо охотничьих магазинов в городке было несколько. И после короткого спора, кто башляет и как им добираться обратно, Шиза все-таки купил один билет. Хром же, которого вообще наличие слова «обратно» в планах хоть и бодрило, но не успокаивало, оплатил себе дорогу сам, правда, пришлось дотащиться до банкомата и распечатать одноразовых кодов, а заодно и прикупить самую простую звонилку, оформленную на Винни. Саму же девчонку с Бабаем и Яриком оставили, несмотря на протесты, у внука этнографа – и Павел Павлович сразу заметно повеселел. То ли рад был гостям, то ли их наличию при вероятности появления других, еще менее желанных визитеров. Зато вот Дядька, про которого Хром уже и не вспоминал, напомнил о себе сам, когда улыбчивая «Айгуль», с красивым фирменным бейджем, внесла их в список пассажиров.

Но преградившее дальнейший путь у стойки регистрации должностное лицо при исполнении, опухшее и недовольное – видать, приехало намного раньше и пасло их, когда появятся, – обратилось сразу к Хрому:

– Хромов Василий Олегович?

– Так точно, – произнес тот без запинки, хотя Шиза успел толкнуть его локтем.

– Ждите, – булькнуло должностное лицо, набирая номер на телефоне, хотя Хром готовился услышать «пройдемте». Еще два таких же лица переминались с ноги на ногу неподалеку, готовые в любой момент скручивать кого надо и тащить в свой отдел. Наконец Хрому протянули телефон, но он уже и так знал, кого там услышит, поэтому сказал:

– День добрый, дядь, чего не празднуется, не отмечается в выходные?

– Да вот, работа не кончается. Ты же знаешь, свои же и подкидывают, – ответил Дядька, прихлебывая что-то из кружки. – Билеты приобретаем в Норильск, на рейс регистрируемся, да, Вась? В гости собрался? К кому?

– Девушку себе завел. Жениться хочу.

Шиза сбоку что-то недовольно пробубнил.

– Ну-ну, – хмыкнул в трубе Дядька. – Адресочек девушки не скажешь? На свадьбу приеду.

– А мы тихо-мирно, без торжеств.

– Вась, давай мы тоже тихо-мирно – ты мне адресок, а я говорю ребятам, чтоб чесали в отделение дальше чаи гонять. А то будет некрасиво, ни нашим, ни вашим – и вы никуда не полетите, и я в пролете.

– Дудинка, Усть-Авам, а куда там дальше, пока не знаю, – сказал Хром со вздохом и жестом осадил Шизу, который набычился и нервно дернул уголком рта. – Сколько нам скинешь? Туда только лететь полдня с пересадками.

– Ну я сейчас прямо звонить не буду. Надо еще кофе допить, покурить… Потом мы с мужиками вечером в бар собрались, – крякнул тот, и Хром подрасслабился.

Распрощавшись с Дядькой и дождавшись, когда лица при исполнении покинут зал, а сами они пройдут все контроли и плюхнутся в зале ожидания, он пояснил Шизе, почему пришлось сказать, куда едут:

– Или так, или так, понимаешь? Хрен его знает, чем его так крепко за жопу взяли. Так что Дядьке придется сказать Сократовичу, но к этому времени мы уже все закончим. Или бы мы остались тут.

– Ть-терпила т-ты, В-Вася.

После этого Шизу и понесло в объяснения, насколько сильно он не любит ментов, и было видно, что на самом деле он злится на Хрома, но понимает – по-другому бы и не вышло. Отделались малой кровью. Большая ждала впереди. Именно с таким ощущением Хром и смотрел на строчки табло, задрав голову, и даже не прикидывал, хватит ему денег на обратный билет или нет. Почему-то то, что они вернутся обратно, а после он приедет к себе домой в родную хату, казалось таким далеким, ненастоящим, сказочным, что вообще пока не представлял, как оно будет. Все тело болело – от неудобного советского дивана в доме Павла Павловича, от постоянного напряжения, оттого что было чуть раньше, там, у Сократовича, Хрома тоже совсем не массажировали, вообще-то, кроме Маши ночью, которая на нем и сама во всех смыслах оторвалась, как говорится, будь здоров. Хром уже не помнил, когда спал столько, сколько хотел: его постоянно поднимали и заставляли куда-то бежать, прятаться, сидеть тихо. Эту ночь тоже почти не спал, задремав лишь под утро, хотя надо было, но ему все думалось и думалось, больше всего – о коврике, с которым он был всегда. Еще он гладил шкатулку, а та дребезжала чем-то внутри, будто ворчала на него, но и успокаивала одновременно. Если не вернется, то о буфетике позаботится Винни. А о Винни – Яр. Бабай с Антоном тоже с ним сдружатся. Хорошо, что Хрома дома никто не ждет, значит, и горевать будет некому.

Мыслей дылды Хром не видел, но был уверен, что они сходятся с его мыслями.

– Ой, ля… – выразительно, вкладывая в это все свои ощущения, проговорил Шиза, появляясь рядом с двумя картонным стаканчиками и протягивая один Хрому. – Сраные п-пятьдесят граммов черной жижи ст-т-тоят как б-банка кофе.

– Зачем купил тогда?

– Так г-г-горячий же.

Забирая стакан, Хром коснулся его пальцев – ледяных, как у мертвеца, и вспомнил бледное лицо Шизы из будущего, которое вот-вот станет настоящим. Оглядел его всего с ног до головы, нескладного, взъерошенного, помятого, потому что хоть и спали полдня, но кое-как и все равно не выспались, – до аэропорта подбросил Яр, остальным ехать Шиза запретил, потому что Винни и так уже хлюпала носом