Шрифт:
Закладка:
В январе прибыл бирич от словенского князя Добряты. Князь писал, что все мои предупреждения сбылись. Кутригурский вождь Заберхан сделал заманчивое предложение сходить за лёгкой добычей в византийскую Фракию. Естественно, Добрята отказал и выпроводил кутригуров восвояси. В ответном послании я предупредил Добряту об особом и подлом коварстве и злопамятности Заберхана, и просил не доверять никаким его посулам и опасаться покушения.
Через пару недель прибыл и посланник хана утигуров Сандилха, который поблагодарил за предостережение. К нему, действительно, прибыл посол императора с подарками и просьбой напасть на кутригуров. Сандилх византийское золото взял, а послов отправил назад ни с чем. В ответном послании я поблагодарил Сандилха за доверие и предупредил о начале войны в мае-июне.
К концу зимы все полки прошли боевое слаживание. Дольше иных сколачивали батальоны прибывших в ноябре дулебских мечников и лучников. Но и они к февралю встали в общий строй.
Всю зиму почады, смерды и огнищане, да и сами бойцы помимо боевой подготовки, обслуживания оружия и зброи изготавливали разные оборонительные приспособления: плетёные и бревенчатые щиты, упоры с остро заточенными кольями для противодействия атаке конницы, острые колья для заградительной линии, холщовые шатры и много ещё чего.
И бойцы, и командиры с нетерпением ждали весны, ледохода и чистой воды, когда начнётся движение, когда сотни барж и паузков начнут переправу припасов, снаряжения и войска к крепости Псёл. И дождались.
Едва Днепр освободился ото льда, интенданты из числа купцов и веских вожей начали перевозить к месту сбора войсковое имущество. Потом через реку потянулось войско, рота за ротой, батальон за батальоном начали переправляться полки. Вплоть до середины мая армия Антании собиралась около крепости Псёл и потом уходила дальше вверх по реке. И, когда начал переправу последний полк, первый уже добрался до большой равнины в верхнем течении.
Опустевшие полковые остроги сиротливо затаились на правом берегу Днепра. В притихшей Антании задумчивые огнищане закончили посевную. Необычно молчаливые пастухи выгнали в луга соскучившихся по живой траве коров и овец. Вроде бы продолжалась привычная и размеренная жизнь, но в воздухе уже повисло нечто тяжёлое тревожное и грозное, будто духота перед грозой. Это пришло предчувствие смертей ушедших на войну родичей.
На правом берегу оставался лишь полк волковоев, вместе с которым я собирался последним переправиться через Днепр. Казалось бы, что всё идёт по плану и даже более того, но меня почему-то одолела неясная тревога. При свете двух гасничек всю ночь я мотался по дому, снова и снова прокручивал в голове варианты, так и сяк вертел карту, и никак не мог избавиться от гнетущего чувства, что упустил что-то важное. Сомнения так и не дали заснуть, я еле-еле дождался рассвета, и едва развиднелось, раздался неожиданный стук распахнувшейся двери:
– Просыпайся, воевода. Древляне и ляхи грабят и жгут наши веси на Тетереве, Уже и Ирше и идут к Бусову граду!
Я задохнулся от гнева! Вот она, заноза в заднице!! Вот, что меня коробило! Уведя армию за Днепр против главного врага, и, прикрыв южный фланг, я упустил из виду северный, а ведь должен был предусмотреть!! Ведь уже на военном совете стало ясно, что предатели – злобные и ненавистные гады. А я себя уговорил, что всё обойдётся, и разберёмся с ними потом. Идиот! Ясно же, что, если палка без двух концов, то это бублик! Вот проблема и свернулась в бублик, грозя оставить нам только дырку от него. Я замычал от досады и стыда.
Однако что толку драть волосы на макушке, когда требовалось действовать. Успокоившись, для начала я прикинул баланс сил. По моим данным древляне могут поставить под копьё максимум тысячи три-четыре бойцов. Висленские ляхи, если сюда и притащились, то не войском, а бандами татей, охочих до чужого добра. И вряд ли их больше тысячи. Таким образом, к северу от Бусова града сейчас бесчинствуют от четырёх до шести тысяч бандитов и убийц. Численность немалая, но и не критическая, намного хуже то, что они вторглись именно тогда, когда последний полк переправился на тот берег, и время нападения выбрано оптимальное. Значит, с большой долей вероятности в городе либо имеется стукач-доносчик, либо засланный шпион, либо шпионская сеть.
Но эти твари чуток просчитались, полагая, что Антания беззащитна. Моим волчарам плевать, что врагов втрое больше. Они с радостью порвут и более сильного противника, а этим ляшско-древлянским мерзавцам даже сочувствовать бессмысленно, поскольку они уже живые трупы. Мирных огнищан жаль, ни за что попали в переплёт. Ничего, потерпите люди, помощь придёт, а посеявшие ветер убийцы и мародёры пожнут бурю! Ну, поганые клятвопреступники, держитесь, будет вам и белка, будет и свисток, будет и писец, и карачун заодно. Дубина справедливости будет гвоздить, пока все захватчики не сдохнут.
Подняв по тревоге все три батальона волковоев, перед строем я кратко описал ситуацию и, не сдерживая ярость, приказал бандитов в плен не брать. В ответ получил рёв тысяч глоток застоявшихся хищников, будто разом завыли сотни волков и заревели десятки медведей.
Батальон Укроха отправился в междуречье Днепра и Тетерева для отражения прямого удара на Бусов град. Потом эти шесть сотен повернут на запад и по реке Уж выйдут к древлянской столице городу Овруч.
Второй батальон Клюса должен ударить западнее между реками Ирша и Уж по направлению к древлянскому городу Коростень.
Третий батальон Скока пройдёт ещё западнее по крутой дуге за рекой Уборть и, пройдя по древлянским тылам, отрежет противника от Припяти.
Не теряя времени, полк волковоев разошёлся по направлениям. А я отправился вслед за батальоном Клюса только рано утром следующего дня, едва рассвело. Весь день я гнал коней по следам волковоев, и только вечером в тридцати верстах от Бусова града наткнулся на поле жестокого боя, Прямо скажу, зрелище было не для слабонервных.
Большая луговина у опушки леса была буквально залита кровью. По всем приметам здесь произошла настоящая резня, и теперь посреди кровавого месива возвышалась куча древлянских голов, из которой торчало копьё с надетой головой в богатом шлеме. Поначалу меня изрядно коробил здешний обычай обезглавливания врагов, потом я перестал обращать на это внимание. Как выяснилось, древние славяне делали это не из природной кровожадности или злобы. Так они защищались от нави, ведь по их представлениям покойник с головой могподняться из могилы и начать мстить.
В уничтоженном
