Я сидел и боролся с собой. Хотелось сказать, что эти статьи — частичка глобальной лжи и всё, что заявлено в них, не сбудется никогда. Потому, что нет у американцев ракеты-носителя, которая может вывести на орбиту сто сорок одну тонну полезного груза. И на моём веку точно не будет. А пресловутый «Сатурн-5» это пустая консервная банка, летавшая с мыса Канаверал в Атлантический океан, что доказали советские моряки, выловив пустую командную капсулу «Аполлона-13» после её приводнения в просчитанной точке.

Только открыл рот, бабушка перебила:

— Хлеба, — сказала, — надо купить. Вдруг вечером не успеем? — и повернула на Константиновку.

Это она во время вспомнила. С хлебом у нас проблемы. Не то что бы дефицит, временные перебои. Можно купить, если вовремя занять очередь. К часу придёшь, точно не прогадаешь. В наш ларёк хлебовозка приезжает раз в день, после шестнадцати.

На крыльцо магазина «Сельпо» они поднялись вдвоем. Я тоже покинул бричку и встал в стороне, чтобы размять ноги. Подвалили местные забияки:

— Откуда?

— С Лабинска.

Отошли, разжав кулаки.

В районных станицах наших пацанов опасаются. В армию-то всем уходить? Поймают возле военкомата, или на стадионе, во время смотра призывников — отметелят за милую душу и правых и виноватых.

Дед вышел с обновой. Купил себе янтарный мундштук, чтобы сподручнее было курить «Приму». И бабушке улыбнулась удача. Хлеб в магазине был, меньше часа назад завезли. Он был горячим и одуряющее пах — полуторакилограммовый кирпич из колхозной пекарни. Вроде бы, мелочь, а даже у Лыски поднялось настроение.

Та же дорога, поля да посадки, а уже так не выматывает.

Елена Акимовна была при вожжах, Степан Александрович при журнале. Не только кума пробрала космическая тематика:

— Как будут изучать образцы лунных пород? — громко спросил он.

— А чёрт его знает, — ответила бабушка.

— Это статья так называется, — важно пояснил дед и перешёл к тексту. — Предполагается, что два астронавта космического корабля «Аполлон» (если только им удастся высадиться на Луну) должны будут привезти около 22,5 килограммов лунного вещества. Эти образцы сначала будут выдержаны в течение 30-дневного карантина в условиях вакуума в Лунной приёмной лаборатории, которая строится сейчас в Центре пилотируемых космических кораблей в Хьюстоне…

Не «кораблей», а «полётов», — автоматически откорректировал я. — Или дед случайно оговорился, или переводчик слажал. И тут мою голову посетила шальная мысль, переросшая в убеждение. А ведь пиндосы первоначально замахивались всего на один вояж! Судя по совокупности текстов, получается так.

— Пока это лунное вещество будет обрабатываться для раздачи его исследователям всего мира, — не заметив ошибки, продолжал зачитывать дед, — некоторая часть подвергнется анализу в самой лаборатории при вакууме и защите с помощью биологических барьеров, чтобы устранить возможность загрязнения. В общей сложности с образцами лунной породы будет проделано 122 эксперимента в минералогии и петрологии, химическом и изотопном анализе, изучении физических свойств, а также биохимическом и органическом анализе.

Точно переводчик говно, — мысленно констатировал я, — сам наверно не понял, во что превратил текст. И главный редактор не ловит мышей. Писанина на слух воспринимается слишком погано. Вон, как бабушка заскучала!

— А вдруг поезд раньше придёт? — жалобно спросила она. — И будут Надя с Серёжей нас на вокзале ждать?

Ну да, что ей все сенсации мира, если дочь приезжает, которая выжила, единственная из четырёх?

Дед коротко хэкнул, перехватил вожжи. Наверно и ему стало стыдно.

— Скорее мне пенсию до первого числа принесут, — ворчливо вымолвил он и добавил примирительным тоном, — через красное поле поедем.

Полей на Кубани много, а вот красного я ещё ни разу не видел. Ни в этой жизни, ни в той. Неужели и там оранжевые маки растут?

Бабушка заметно повеселела, сказала: «посунься, Сашка!» и углубилась в сумку со съестными припасами:

— Проголодался, унучок? А я для тебя колбаски купила. Как ты любишь, без сала. Чем там тебя бабушка Паша кормила?

— Яичницей с салом.

— Так ты ничего не кушал⁈ — Елена Акимовна уронила в сумку бумажный сверток. — Просила ж её, чтоб всмятку…

— Она и хотела. Это я попросил с салом.

— Силком пхала небось? Воротимся, всё ей выскажу!

— Тю на тебя! — изумился дед. — Что ты везде ищешь обиду? Он и при мне налегал на сало, когда мы вдвоём картошку пололи.

— А что ж ты молчал, старый дурак?

— Тако-о-е…

Так вот, на ровном месте, вспыхивали в нашей семье словесные перепалки. Затухли они столь же внезапно:

— Здесь остановимся. Сама хочу посмотреть, как Сашка ест сало…

Все городки моего отрочества отличаются друг на друга только количеством населения. Удалишься от центра на пару кварталов и уже непонятно: в Кореновске ты, или Краснодаре. Точно такие же неровные улочки, саманные хаты, заезженные грунтовки. Частный сектор. В лучшую сторону отличается только Майкоп. И то потому, что его не прорезает река. С высоты он похож на шахматную доску. Это ближе к десятому классу, каждый из городов начнёт хорошеть по-своему. Но сохранились ещё такие места где время как будто бы остановилось. И в первую очередь, это касается железнодорожного

вокзала Курганинска. Особенно со стороны перрона. С отделением братской Украины, уменьшилось количество поездов, проходящих по этой ветке. Поэтому всё осталось, как было: парковые скамейки с гнутыми спинками, бетонные вазы с миниатюрными пальмами и прочей экзотикой, зал ожидания с билетными кассами, пустующий даже зимой. Ежели и была какая-то реконструкция по мелочам, то её мало кто заметил. Менялись цветочки на клумбах, рост тополей, да колер фасадов.

Сейчас он был тёмно бордовым. Солнечные лучи прошивали кроны деревьев и бросали на стены быстрые блики. На вокзальных часах пятнадцать с копейками. Точнее не различишь. Под острым углом большая стрелка засвечена. Да какая теперь разница? 'Поезд

110 «Чита — Адлер» задерживается на сорок минут', — только что объявили по громкой связи.

Мы сидели