Шрифт:
Закладка:
Аксенов писал Белле Ахмадулиной и Борису Мессереру, что безуспешно пытался помочь Владимову «тихой дипломатией»[394], и, когда я встречалась с ним в Вашингтоне, подтвердил слова Георгия Николаевича. Историю с грантом можно реконструировать приблизительно таким образом: НТС убедил ЦРУ, что грант необходим, чтобы привлечь в журнал крупнейшего писателя и правозащитника и дать ему возможность создать лучший в эмиграции журнал, который будет распространяться в СССР. Грант был устроен как спонсорство из частного фонда, и деньги перечислены на один из счетов НТС. Деньги предназначались для оплаты гонораров авторам «Граней». Владимов предполагал, что его гонорар платился из того же источника. Среди бумаг Владимова в бременском архиве есть написанное по-немецки письмо, датированное 3 ноября 1986 года, от американского адвоката Хельги И. Бреннэн из фирмы, находящейся в Силвер-Спринг, поблизости от Вашингтона. Явно отвечая на письмо Георгия Николаевича, она просит прояснить, был ли грант именным, – единственная возможность для него получить деньги. Есть много свидетельств, что грант именным не был. Расставаться с «Гранями» и деньгами НТС совершенно не собирался.
Романов писал, что разрыв произошел по двум главным причинам. Он, как и многие, считал, что источником конфликта была Наталия Евгеньевна Кузнецова, не ладившая с сотрудниками и оказывавшая на Владимова слишком большое влияние. Документация об этом в доступных мне архивах отсутствует. Есть два кратких упоминания о письмах Наташи в корреспонденции председателя Исполнительного бюро Ю.Б. Брюно. Аксенов писал Белле Ахмадулиной и Борису Мессереру: «…личные отношения в их небольшой общине дошли уже до абсурда, не без помощи, увы, Наташкиного эпистолярного жанра»[395]. В основе конфликтных действий и высказываний Наташи лежало наивное убеждение, что гражданская и писательская репутация Георгия Николаевича настолько высоки, что руководство НТС не посмеет предпринять против него никаких шагов, и американцы им этого, в любом случае, не позволят. При мне Георгий Николаевич никогда не винил Наташу в происшедшем и, наоборот, говорил и писал с глубокой благодарностью о ее неизменной поддержке.
Однако, по словам Романова, и это была не главная причина разрыва. Он утверждает, что Владимов не понимал основу сотрудничества американцев с НТС, а именно: ЦРУ финансировало организацию, требуя строгого отчета, но давая ее членам самим решать, куда идут деньги. Владимов же, не поладив с НТС, не только захотел вести «Грани», пользуясь грантом, как свой независимый журнал, но считал, что НТС «…дурит голову американцам своими “молекулами” для выжимания денег», и его прямой долг – раскрыть ЦРУ глаза на этот бессовестный обман. Он попросил американских представителей о встрече. ЦРУ связалось с Е.Р. Романовым и Ю.Б. Брюно и пригласило их на встречу[396]. Окончившись безуспешно, она послужила толчком для окончания совместной деятельности.
Понимаете, я долго прозревал, и постижение мое шло, конечно, очень медленно. Вначале я решил, что эта организация примазалась к нашему правозащитному движению, использует его, поставляя наивным американцам туфту и получая от них деньги. Это типично семейное предприятие, связанное кумовством, замужествами, давнишними дружескими связями. Что они в контакте с КГБ я как-то не верил, хотя такие разговоры ходили. То есть я понимал, что, скорее всего, есть какие-то внедренные кадры, и обсуждал это с Романовым. Он ответил так, что, мол, мы принимаем все меры защиты, и у нас методы проверенные и испытанные, но все равно, полностью, конечно, исключать инфильтрации нельзя. У них был в Нидернхаузене какой-то закрытый сектор, центр, куда допускались только очень проверенные люди. Существует ли он сейчас – я не знаю, но они там по городу ходят. Постепенно я пришел к выводу, что это был филиал КГБ на Западе. Сейчас разведки не могут работать изолированно. Им нужен, как это называют в космических кораблях, «переходной вестибюль», где одевается космический скафандр перед тем, как человек переходит в другую среду. Это одна задача. Но я думаю, что другая задача КГБ была – использовать НТС для борьбы с инакомыслящими. Юрий Галансков – был их член, так и умер в лагере[397]. Якиру и Красину грозили 64 статьей[398] за связь с НТС. Меня лишили гражданства. Я был, конечно, председателем «Международной амнистии». Но с точки зрения закона – что я делал антисоветского? Вступался за Сахарова, за других людей. Так ведь это законом не запрещено. А вот забрав мою переписку с «Посевом», они могли доказать мою связь с НТС, что для Андропова было основанием для лишения меня гражданства. То есть, понимаете, как для КГБ удобно: сама связь с этой организацией была криминал, так что можно было легко посадить за нее. Ну, а то, что они во время войны сотрудничали с гитлеровцами, было очень удобно для дискредитации всех, кто был с ними связан.
Наташу дважды останавливали на улице Нидернхаузена непонятные люди, то ли НТС, то ли КГБ, и предлагали «поговорить». Она отвечала, что позовет полицию.
Потом была переписка, в которой я потребовал расчета за книги. У них были все права на мои произведения, и на 75 лет. Но раз у нас такое политическое противостояние, я хотел, чтобы права вернулись ко мне. Они отнекивались, бумаги мне не посылали и всячески оттягивали отказ от прав. Тогда я обратился к западным издателям с компьютерным письмом о том, что мои отношения с «Посевом» разорваны, и прошу их отказаться от договоров с этим издательством. Все западные издательства это сделали. А теперь Гольдман[399] проставил мой мировой копирайт, так что будущие договора будут заключаться прямо со мной.
А с гонорарами выяснилось, что пока я жил в России, они присваивали себе львиную часть моих гонораров, да и не только моих.
А кто проверит? Человек сидит в России за железным занавесом и вынужден им верить. А они присылают отчеты. Потом я установил, обратившись в издательства, сколько, на самом деле, денег они зарабатывали на мне (ГВ).
По словам Романова, «Посев» брал стандартные на Западе 30 % за продажу иностранных прав. Как подсчитывал Георгий Николаевич и какие конкретные цифры он имел в
