меня полной неожиданностью. Мне позвонил Владимир Рыбаков, автор романа «Тяжесть», работавший ответственным секретарем журнала «Посев». Он мне сказал, что готовится увольнение. Я до сих пор не знаю, был этот звонок его личной инициативой или НТС хотел меня припугнуть в последний раз. Я ответил, что это не секрет: «Я вижу, что что-то готовится. Но вы представляете, какой разразиться скандал?» «Из-за чего?» – удивился он. Я ответил, что эмиграция такого не потерпит: увольнение редактора успешного журнала! На что он уверенно заявил: «Ни одна эмиграция никогда ни вокруг чего не объединится» (ГВ).

На сайте Народно-трудового союза русских солидаристов конфликт с Владимовым также освещен[382], в основном, членом НТС Владимиром Рыбаковым, автором романов «Тяжесть», «Тавро», повести «Афганцы» и других произведений. Рыбаков пишет, что идея сделать Владимова главным редактором принадлежала Е.Р. Романову. До этого кадровая политика НТС сводилась к тому, что лучше иметь дело с людьми некомпетентными, но зато испытанными и верными. Но в случае Владимова, Романов от этого принципа отошел. Ему очень хотелось, чтобы его детище – журнал «Грани» был не просто хорошим, но самым лучшим. Рыбаков был изначала против выбора Владимова редактором «Граней», настоятельно советуя Романову отказаться от этой идеи. Когда конфликт обострился, Рыбаков действительно сделал вышеупомянутый звонок по просьбе Романова, который просил его попробовать урезонить Владимова и убедить не идти на разрыв. Рыбаков даже посетил Владимова, но встреча оказалась безрезультатной. По его словам, Владимов сказал: «Американцы создали послевоенный НТС[383], они им руководят: а тот, кто платит, заказывает музыку. Мне Максимов все хорошо объяснил, а он на этом деле собаку съел. Если американцы решат отдать “Грани” мне, так и будет». По мнению очень раздраженного этой встречей Рыбакова, Максимов просто хотел устранить журнального конкурента и специально ввел Георгия Николаевича в заблуждение. В это трудно поверить: все, знавшие Максимова, говорили о нем, как о человеке нелегком, но совершенно порядочном. Насколько убедителен был в роли посредника не совсем доброжелательный автор «Тяжести», определить теперь невозможно.

В целом реакцией на увольнение была теплая поддержка Владимова, он получил много личных писем, выражавших глубокое сочувствие. Но это увольнение немедленно стало и фактом общественной жизни:

Когда меня уволили, эмиграция объединилась. После увольнения я написал открытое письмо «Необходимое объяснение», и за меня вступились шестьдесят три человека. Весь цвет эмиграции – там только Солженицына и Синявского не было – правозащитники и писатели Максимов, Аксенов, Гладилин, Копелев, Тарковский, все важнейшие фигуры высказалась в мою поддержку. Максимов напечатал в «Континенте». Когда я ему позвонил, он сразу стал собирать подписи[384] (ГВ).

Информация и аргументы в «Необходимом объяснении», которые я цитировала выше, излагают историю взаимоотношений, рассказанную мне Георгием Николаевичем. В письме в поддержку Владимова, которое называлось «Серые начинают и выигрывают» (отсылка к фразе Владимова при выходе из Союза советских писателей: «Несите бремя серых…»), основной тезис сводился к следующему: «По каким правилам или законам писатель, редактор литературного журнала, не принимавший на себя по вступлении на пост никаких партийных обязательств, должен непременно проявлять к вам политическую или человеческую лояльность, да еще в частном порядке? Прекрасный русский писатель, опытный новомировский редактор, многолетний председатель московской группы “Амнести” дорого заплатил за свою “нелояльность” к советской системе и руководящей ею партии. К сожалению, и здесь, в свободном мире, он снова вынужден платить за “нелояльность” к антисоветской системе и руководящей ею партии. Но писатель, художник, подлинный гражданин своей страны, по самому своему положению и призванию, не может и не должен проявлять обязательной лояльности к какой-либо партии или системе, иначе он не соответствовал бы своему высокому назначению. В этом для нас были и остаются смысл и цель профессионального и человеческого служения, как у себя на родине, так и в изгнании. И писатель Георгий Владимов всей своей жизнью и деятельностью отвечал и продолжает отвечать такому служению»[385].

Нужно отметить, что были среди эмигрантов те, кто, как Кронид Любарский, отказался подписать письмо в «Континенте», считая, что Владимов совершил огромную ошибку, связавшись с партией, имевшей такое прошлое, как НТС. И должен быть рад своему прозрению и освобождению, а протестовать тут нет причины. На этот довод в журнале «Синтаксис» в статье «Вся власть сонетам» ответили П. Вайль и А. Генис, постоянные авторы «владимовских» «Граней»: «Письмо протеста вызвало, в свою очередь, бурю протестов уже с другой позиции (тут нам и пригодился “Вечерний звон”[386]). Суть ее невежливо выражается в мнении: “Так ему и надо. Продался фашистам, пусть расхлебывает”. А вежливо – в письме К. Любарского: “Ваша вина состоит в том, что Вы согласились стать редактором партийного журнала, и не просто партийного, а принадлежащего партии, которая Вам по духу своему неприемлема… Согласие на «Грани» было грехом против принципов”. Заметим, что все три стороны не сомневаются, что журнал при Владимове стал лучше, чем был»[387].

Они писали о том, что компромисс с НТС, на который изначально пошел Владимов, согласившись редактировать «Грани» – приемлемая цена, если результатом оказались десять номеров прекрасного литературного журнала. В том же номере «Синтаксиса» была еще одна публикация о конфликте Владимова с НТС, называвшаяся «А где же ваши сонеты?»: в обсуждение под псевдонимом Глория Мунди ввязалась Мария Васильевна Розанова-Синявская, обожавшая литературные скандалы. Она полностью поддержала Кронида Любарского[388]. Владимир Максимов напечатал едкий редакционный комментарий на ее выступление «Проходит ли мирская слава?»[389]. Василий Аксенов очень рассердился на публикацию Розановой и написал в июле 1986 года Белле Ахмадулиной и Борису Мессереру о выступлении «гиньольной четы Синявских»[390]. Раиса Орлова ответила Любарскому, что, когда друг и писатель в беде, нужно поддерживать его, а не разбираться в политике и принципах: «Да, я была среди тех, кто отговаривал его брать “Грани”. Но он же начал создавать журнал совершенно новый, где посевовского, НТСовского не было и в помине, а была хорошая проза, стихи, статьи» (29.06.1986, FSO). Владимов написал Любарскому резкое письмо, которое ходило по рукам. В нем он писал, что взял журнал, думая о русской литературе и мечтая объединить вокруг него лучших авторов и эмиграции, и живущих за железным занавесом. Владимир Войнович не подписал письма в «Континенте», так как принял решение не подписывать коллективных писем, но сделал бы исключение для Владимова, если бы была надежда на положительные практические последствия. Кроме того, он считал, что любая партия имеет право распоряжаться содержанием своего журнала и решать, что в нем будет напечатано. Последовала неприятная переписка между ним, Максимовым