– Вы мой брат?

– Нет, сэр. Я ваш друг.

– Да? Правда? – переспросил месье Роберж.

Колетт, стоявшая рядом с мужем, смотрела на Армана, явно задавая ему тот же вопрос.

– Надеюсь, – сказал Гамаш. Он увидел в дверях Бовуара с поднятой рукой – тот хотел привлечь его внимание. – Может быть, вернемся в дом?

– Да, – согласился Жан-Поль, – нам пора собираться.

– Хорошая мысль, – сказала ему жена. – Я положила чемоданы на кровать. Может быть, ты уже начнешь?

Они вошли в дом, Арман жестом попросил Бовуара подождать минутку, а сам отправился в спальню Робержей. Он с удивлением увидел, что чемоданы и в самом деле лежат на кровати.

– Так ему есть чем заняться, – объяснила Колетт.

Они наблюдали за Жан-Полем – тот достал носки из ящика комода и аккуратно уложил их в один из чемоданов.

– Когда он спит, я все возвращаю на место.

– Сочувствую, – сказал Арман.

– Не стоит того. Вреда никакого, а он чувствует себя полезным. – Она несколько секунд смотрела на мужа. – Нам еще повезло.

Арман прошел за ней по коридору в гостиную, где его ждал Бовуар.

– Вот что мы нашли. – Он протянул Гамашу книгу.

«Удивительные случаи всеобщих заблуждений и безумие толпы».

– Да, я видел эту книгу, – сказал Арман с некоторым волнением.

– Но видели ли вы это, patron? – Бовуар открыл книгу на титульной странице. – «Колетт с любовью и вечной благодарностью. Пол». – Он посмотрел на Колетт. – Пол?

– Мой муж, Жан-Поль[124].

– Меня зовут Жан Ги. Никто не называет меня Ги.

– И я никогда не слышал, чтобы вы называли мужа Полем, – заметил Арман. – Даже сейчас вы сказали: «Жан-Поль».

– Это было нашей шуткой, – произнесла она. – Давным-давно. Позвольте? – Она протянула руку, и Бовуар отдал ей книгу.

Арман показал на кресла у окна, и они сели. Вокруг царила бурная деятельность, криминалисты проводили обыск.

– Кто такой Пол, Колетт?

– Я вам уже сказала.

– Мы можем провести почерковедческий анализ.

Она задумалась на секунду, глядя на книгу, лежащую у нее на коленях.

– Пол Робинсон. Я думаю, вы догадались.

– Зачем же лгать?

– Затем, что я понимаю, какие у вас мысли. Мы с ним были близки, но не настолько.

– Он подписал книгу: «С любовью».

– Разве вы не любите своих друзей?

– И за что он был вечно благодарен? Что вы сделали для него?

– Я присматривала за Эбигейл в Оксфорде. Он был благодарен мне за это.

– «Вечно»?

Когда Роберж не ответила, Арман кивнул Жану Ги, и тот показал ей фотографию в своем телефоне.

Она улыбнулась:

– Я давно не видела этой фотографии. Посмотрите на него. Такой счастливый. Знаете, он всегда носил галстук-бабочку – noeud papillon. – Она как зачарованная уставилась на фото. – Это снято на конференции в Виктории. Его последний счастливый день. Последние счастливые часы.

«Последний», – мысленно повторил Арман.

– Последний перед чем?

– Перед тем, как он вернулся домой и дал Марии сэндвич с арахисовым маслом. Она подавилась им и задохнулась. Но вы это знали. Вы же не думаете…

– Что?

Роберж наклонила голову, разглядывая его.

– Почему вас интересует Пол? Это фото? – Она помолчала. – Вы ведь не считаете, что за этим стоит нечто большее? Не думаете, что Пол сделал это намеренно? – (Гамаш и Бовуар продолжали безмолвно смотреть на нее.) – Вы думаете, это сделала я?

– Его фотографировали вы? – спросил Бовуар.

– Да. Мы с Полом вместе делали этот стендовый доклад. Это было так забавно.

– Знаете, что я вижу, глядя на эту фотографию? – сказал Арман. – Я вижу счастливого, раскованного человека, который смотрит на любимую женщину. Ту, которая любит его. Я вижу забавный, даже глуповатый стендовый доклад, подготовленный к серьезной научной конференции. О ложных корреляциях. Это словосочетание вы повторили несколько раз. Почему?

– Я хотела, чтобы вы знали: статистикой можно манипулировать, можно ее неверно интерпретировать. Ее можно приладить к любым теориям.

– Я это уже знал, – произнес Арман. – Думаю, большинство так и делает. А вы разве нет? По-моему, вы хотели, чтобы мы нашли это. – Он кивнул, показывая на телефон и фотографию.

– Зачем мне это нужно?

– Чтобы замутить воду, – пояснил Арман. – Запутать нас…

– Для этого, похоже, моя помощь вам не требуется.

– …Заставить нас задавать вопросы, сомневаться в тех связях, что мы устанавливали. Между смертью Марии Робинсон и убийством Дебби Шнайдер. Между Эбби и Марией.

– В связи между вами и Полом Робинсоном, – добавил Бовуар.

– Связь была, – призналась Колетт. – И очень глубокая. Но романа не было. Он был старше. Наставник. Как и в случае с Винсентом, между нами возникло мощное интеллектуальное влечение, но не больше. И да, я его любила. А он любил меня. Но…

– Колетт! – позвал Жан-Поль откуда-то из глубины дома.

Она вскочила на ноги, книга чуть не упала на пол. Роберж положила ее на стол, сделала шаг-другой, но остановилась и повернулась к полицейским. Оба поднялись.

– Но он… – Она взглянула в ту сторону, откуда раздавался голос. – Он моя половинка. Единственный мужчина, с которым я хотела быть. И все еще хочу.

Она ушла, но только после того, как Арман попросил ее оставить книгу.

– Продолжай искать, Жан Ги.

– Вы ей не верите, patron?

– Я думаю, она не обманывает, когда говорит, что романа не было, но, кажется мне, она многое утаивает. Например, за какие заслуги Пол Робинсон был вечно ей благодарен? Обрати внимание на дату, когда была сделана эта подпись.

– За день до его смерти, – сказал Жан Ги.

* * *

Изабель Лакост спросила у молодого человека за стойкой портье, не видел ли он профессора Робинсон.

– Кажется, она пошла в гостиную.

Лакост направилась туда. В гостиной отдыхали несколько человек, включая Винсента Жильбера. Большинство читали. Они посмотрели на нее, потом продолжили свое занятие, не желая заглядывать в глаза копа.

Только доктор Жильбер не опустил взгляда, в котором был интерес, а не беспокойство. «А с чего ему волноваться, – подумала Изабель, выходя из комнаты. – Он ведь считает себя умнее других».

Она отошла на несколько шагов, остановилась, подумала и вернулась в гостиную.

– Могу я поговорить с вами? – обратилась она к Жильберу.

Он приподнялся, без особого энтузиазма приглашая ее сесть в соседнее кресло:

– Прошу вас.

– Доктор Жильбер, могу я довериться вам?

Он закрыл журнал, отложил его в сторону.

– Конечно.

– Старший инспектор Гамаш поручил мне снова поговорить с профессором Робинсон, потому что, понимаете ли, возникли подозрения…

Жильбер вскинул кустистые седые брови:

– Какие?

– Я думаю, вы сами можете догадаться, – сказала она, понижая голос и поглядывая на других гостей, – впрочем, те сидели слишком далеко, чтобы их услышать.

– Вы