Узнав, где находится гнездо, они заворачивают голубя в тонкую сеть из конского волоса, которая не мешает голубю летать, и отпускают его. Соколы кидаются на добычу, но их когти застревают в мелких ячейках сети, и они не могут взлететь. Тогда их и ловят.

Когда Нормандец и его товарищи оказались в долине Блидах, охота уже началась. На обширном пространстве между дубовыми и пальмовыми рощами две дюжины всадников собрались возле шатров, раскинутых ночью рабами.

В середине этой блестящей группы мавров и сокольников, пышно разодетых в белые плащи, куртки, расшитые золотом и серебром, с большими разноцветными тюрбанами, барон, остановившись на небольшой возвышенности, скрытой в тени гигантских дубов, сразу же узнал Зулейка.

Бывший раб графини ди Сантафьора, снова ставший князем, сидел на прекрасном вороном коне, красный чепрак которого был расшит золотом. На правом плече у него сидел крупный сокол, с головой, закрытой колпачком из марокканской кожи, украшенным страусовыми перьями и расшитым серебром. Другой такой же сидел у него на руке. Он скакал впереди группы охотников в ожидании дичи, которую должны были поднять рабы.

Увидев своего соперника, юноша невольно схватил длинное ружье, висевшее у седла. Кровь прилила к его щекам, глаза загорелись.

Нормандец, внимательно следивший за ним, сразу это заметил.

— Что вы делаете, господин барон! — воскликнул он с упреком. — Их тут человек двадцать, не считая рабов, а нас только трое. А лучше сказать, двое. Сейчас не время действовать.

— Да, вы правы, — ответил бедный юноша. — Я чуть не совершил большую глупость.

— Если у вас хватит терпения, удобный случай непременно представится. Когда загонщики поднимут какую-нибудь газель или зайца, всадники будут вынуждены разделиться. Мне кажется, что сейчас они хотят пустить своих соколов на цапель и куропаток, а позднее займутся более крупной дичью. Давайте остановимся здесь и подождем.

Они спешились и привязали коней к стволу дуба. Потом уселись на траву за кустами лавра, полностью скрывшими их. Холм этот возвышался над долиной, поэтому они без труда могли следить за охотой и не терять из виду Зулейка, чей зеленый тюрбан выделялся из множества пестрых тюрбанов других охотников.

Мавр вел своих товарищей к небольшому болотцу у подножия холма. Там собралось множество цапель, единственных птиц, способных оказать сопротивление соколу.

— Они хотят сначала испытать своих ловчих птиц, — сказал Нормандец, которому случалось бывать на таких охотах. — Когда они их раззадорят, поднимут какую-нибудь газель. И вот тогда наступит наше время. Господин барон, не теряйте из виду Зулейка.

— Я не спускаю с него глаз, — ответил юноша. — Вы представить себе не можете, как я его ненавижу и как жажду его крови.

— Плохо дело, — вздохнул Железная Башка. — Если хозяин своего добьется, кто знает, чем все это закончится и останемся ли мы живы. В этой проклятой стране ни минуты нельзя прожить спокойно.

Кавалькада с Зулейком во главе остановилась у края болота. Всадники выстроились двойной шеренгой, сокольники заняли места на флангах.

Мавр, удостоверившись, что в тростниках множество цапель ловят рыбу или водяных насекомых, снял колпачок с сокола, который сидел у него на руке, одновременно развязав золотую цепочку, мешавшую ему двигаться.

Это был прекрасный сапсан, священный сокол, вид довольно редкий в Алжире, очень высоко ценимый из-за крепости клюва, размаха крыльев и стремительности атаки.

Сокол, ослепленный светом, на мгновение застыл, резко хлопая крыльями, но по свистку сокольника, находившегося рядом с Зулейком, взмыл почти вертикально в воздух.

Достигнув высоты метров в пятьдесят, он начал кружить над болотом.

Цапля с острым хохолком заметила его и, распознав опасность, поднялась над тростником, пытаясь спастись на противоположном берегу, где она могла укрыться под сенью дубов.

Сокол был начеку, он молниеносно упал вниз и прижал цаплю к островку.

Цапля, очень отважная и сильная птица, сразу встала на ноги и пыталась отразить нападение своим острым клювом. Она крутила головой с поразительной скоростью, разя без передышки, поднимаясь и опускаясь, не позволяя зайти себе за спину.

Всадники напрасно подбадривали сокола, которому непросто было увертываться от ударов клювом. Он терял силы в напрасной борьбе.

Он взлетал, падал, бил крыльями, ерошил перья, показывал страшные когти, готовые вонзиться в добычу, но ему не удавалось утомить противника, он встречал все более и более ожесточенное сопротивление.

Борьба длилась уже минут десять. Мавры наблюдали за ней с большим интересом. Тогда Зулейк отпустил второго сокола, который сидел у него на плече.

Это был тоже сапсан, еще крупнее первого и гораздо тяжелее. Увидев, что его товарищ сражается с цаплей, он с неимоверной скоростью оказался над дерущимися, и его мощный клюв ударил цаплю по голове, пробив ей череп.

Не успел бой закончиться, как в ближайшей роще послышался крик рабов и улюлюканье загонщиков:

— Газель! Выпускайте соколов!

Грациозное животное, похожее на козочку с рыжей шерстью, неслось через лужайку, прилегавшую к болоту. За ней бежали еще четыре. Она увидела всадников и бросилась в другую сторону.

Мавры пришпорили коней, позабыв о двух соколах. Они собирались напустить других птиц на убегающих животных.

Нормандец встал.

— Господин барон, — сказал он, — скоро все всадники рассеются по долине. Я думаю, что встретить мавра в лесу не составит труда. Вот он, смотрите: он мчится со своим соколом к той пальмовой рощице, за газелью, а другие пустились вдогонку за другими животными, которые бросились врассыпную. Поедем, я знаю эти места.

Они сели в седла и спустились с холма с противоположной стороны, огибая болото по другому берегу.

Крики мавров слышались вдалеке, но Нормандец хорошо заметил направление, в котором скакал Зулейк и его сокольник.

Они пересекли дубовую рощу, все время понукая лошадей, и оказались среди пальм, росших довольно близко друг к другу вдоль берега ручья. Затем они поднялись на другой холм, с вершины которого могли следить за тем, как развивалась охота, и не терять из виду бывшего раба.

Зулейк, за которым неотступно следовал его сокольник, скакал метрах в четырехстах или пятистах от холма, вдоль зарослей. Он хотел утомить газель, бежавшую перед ним, а потом выпустить на нее двух соколов, которые были обучены вырывать у дичи глаза.

Остальные охотники разъехались на большое расстояние, по двое — по четверо. Некоторые уже скрылись в зарослях и теперь, видимо, скакали по лесу.

— Мы встретим его, — сказал Нормандец. — Вот это и называется «везет».

— Мне — Зулейк, вам — сокольник. Железную Башку будем держать в резерве, — сказал барон.

— Я останусь здесь и буду следить за остальными, синьор. На нас могут напасть сзади. Какой сигнал вам подать? — спросил каталонец, очень довольный тем, что не будет участвовать