— Наверняка московит готовится к осаде, — предположил он, когда посторонние уже не могли их слышать. — Но в Смоленск мы не поедем… Сын мой, — он обратился к Запольскому, словно экзаменуя его. — Как вы полагаете, где его величество Карл Двенадцатый ждёт нас?

— Раз не свернули с дороги, ведущей на север, святой отче, то с большой долей вероятности мы держим путь либо в Могилёв, либо в окрестности этого города, где схизматики ждут свой черёд получить батогов от его величества, — весело, даже немного беспечно ответил юноша, слегка поправляя шляпу. — При всех своих несомненных талантах король вряд ли мог успеть дойти до Гомеля — чему я был бы несказанно рад, если честно.

— У вас будут самые лучшие рекомендации от меня, сын мой.

Умный, цепкий, опасный молодой человек подавал большие надежды. Он не проявлял никакого рвения в части служения церкви, что сразу ставило крест на его возможной карьере в ордене Иисуса, но делу — их общему делу — был предан безусловно. Да, ему придётся много платить, ибо привык жить на широкую ногу. Однако если юноша обратит на себя внимание не только маркиза де Торси, но и шведского короля, то блестящая карьера ему обеспечена. Лет через двадцать на политическом горизонте Европы может взойти новое светило.

Если только этого мальчишку не убьют на очередной дуэли.

Интермедия

— …Вы с Петром Алексеичем прям как наши папа с мамой, — печально проговорила сестрёнка. — Смотрю на вас со стороны, и страшно становится.

Аналогия для семьи Черкасовых и впрямь грустная. Но Дарья, вздохнув, только поправила парадную мантию, наброшенную на плечи.

— Даша, не вертись, я ещё с эскизом не закончил, — сказал ей художник, одетый совершенно не по моде этих времён, а в полевую «цифру».

Его манеру живописи после ошеломляющего своей реалистичностью графического портрета солдат-девицы Катерины при дворе уже оценили. Имя Игоря Старцева зазвучало в салоне царевны Натальи Алексеевны, потому прославленные генералы и знатные дамы выстроились в очередь за заказом. Правда, всем пришлось смириться, что сперва талантливый русский живописец создаст портреты его величества Петра Алексеевича и ея величества Дарьи Васильевны, и лишь затем приступит к галерее иных персон. Игорь закономерно возмутился: мол, какого хрена? «Я вам тут Рубенс, что ли? Я солдат, а не художник!» На что получил однозначный государев ответ: «О том, кто ты ныне, я сам стану судить. Тебе на войне не место». И своей волей исключил Игоря из списков лейб-гвардии. Хоть отставка и была почётной, с повышением в чине до сержанта, дарёной шпагой с серебряным эфесом и правом ношения мундира, но «немезидовец» обиделся не на шутку. Смягчило лишь то, что Пётр велел начинать писать портреты не с него, а с Дарьи. Чем Игорь, собственно, и занялся. Предполагалось, что он создаст два её портрета — парадный и «домашний», с маленьким сыном на руках.

— А знаешь, Даша, когда ты в этом платье и в мантии, да ещё с такой причёской, я вспомнила, на кого ты похожа из известных личностей …нашего прошлого, — сказала Катя. — На Марию Кантемир. Вот она точно выглядела бы твоей сестрой, а не я. Тот же тип лица, тоже брюнетка. Только, если мне не изменяет память, у неё глаза были темные, а не светло-карие.

— Погоди, — остановила её Дарья. — Ты случайно не о той Марии Кантемир, с которой в нашей истории у …Петра Алексеевича роман был на старости лет?

— Судя по всему, она тоже его любила, — кивнула сестра. — Как и ты. Один типаж, сходство характеров. Ничего удивительного, что вы здесь с Петром Алексеичем друг на друга так запали. А что до Марии, то у тебя все шансы заполучить её не в соперницы, а в невестки. Хоть твой мелкий младше её на полтора года, но по нынешним временам это никого не смущает. Вон, Луи Пятнадцатого женили на Марии Лещинской, которая то ли на девять, то ли на десять лет была его старше.

— Ирония судьбы, — вздохнула Дарья. — Мы так сильно вмешались в историю, что она может теперь повернуться к нам каким угодно боком.

— Лишь бы не задом. Остальное переживём.

5

По подмёрзшей дороге они довольно быстро миновали упомянутый выше Гомель — между прочим, город, имеющий магдебургское право. А далее дорога разделялась. Одна вела в Смоленск напрямую, вторая, более наезженная — к Могилёву, в окрестностях которого в данный момент располагались русские войска под командованием Шереметева. Это Катя знала наверняка, так как перед выездом под личиной «пана Владислава» внимательно ознакомилась с соответствующими документами.

Чем ближе они подъезжали к городу, тем сильнее росло нехорошее предчувствие. Шведская армия марширует где-то неподалёку, а значит, с каждым часом увеличивались шансы встретить их разъезд. А передача шведам иезуита с бумагами в её планы не входила. Заночевали в Быхове, прямо в крепости, где в тревожном ожидании обретался польский гарнизон. Комендант ещё не определился со стороной, которую следовало принять. Слишком близко две мощные армии. Вот когда они меж собой подерутся и выяснят, кто сильнее, тогда и быховский гарнизон примет нужную сторону.

Там Катя, за весь путь десятка слов сопровождавшим их «казакам» не адресовавшая, вручила им тощий кошелёк с серебром и велела позаботиться о лошадях. Это был условный сигнал. А в кошельке и вовсе лежала записка с короткой инструкцией. Завтра после выезда из городка, едва углубятся в лес, они втроём аккуратно разоружат и упакуют пана иезуита, изымут его багаж и двинутся в сторону Смоленска.

На случай, если что-то пойдёт не так, тоже была инструкция. Но здесь у Кати имелся повод для волнения: честные солдаты не привыкли играть в шпионский покер, могли возникнуть сложности.

Поначалу всё шло как по писаному. Выехали вовремя, начали углубляться в лес. Однако, когда Катя уже была готова подать условный знак к началу операции захвата, впереди послышался топот приближавшегося небольшого отряда. Здесь это могли быть как свои, так и наоборот, потому пришлось положить руку на рукоять пистолета, торчавшего за поясом.

— Хвала Господу! — воскликнул отец Адам, первым разглядевший сине-жёлтые мундиры и тех же цветов тёплые плащи всадников, едва те показались из-за поворота.

— Погодите, святой отче, — «пан Владислав» не спешил радоваться и поднял руку, подавая сигнал «казакам» остановиться. — Вы знаете этих господ? Они знают, кто мы?

— Думаю, что нет, однако едва я представлю им письмо его величества, как разрешится любое возможное недоразумение, — заявил отец Адам,