Шрифт:
Закладка:
Султану всегда было интересно, как Мазепа, этот весьма одарённый человек, все свои дарования направил лишь на обогащение и на предательство всех, кто оному хоть как-то мешал. И как ему при том удавалось выйти сухим из воды. Но теперь, как показалось повелителю правоверных, звезда гетмана склоняется к закату. Открыто присягнув королю шведов, он явно просчитался. Карл тоже хорош: кто же воюет зимой? Если даже здесь, в благословенном краю, нет спасения от холода, то что же творится там, в северных землях? Ведь русские просто так ему ворота не откроют. Скольких жизней воинов недосчитается Карл, пока сумеет взять штурмом крупный город со всеми припасами для зимовки?
Мысли кафиров были недоступны султану. В особенности мысли такого странного человека, как король шведов. Иногда Ахмеду казалось, что тот ведёт себя подобно безумцу. Но проходило время, и новые действия короля начинали поддаваться хоть какому-то осмыслению. Тем не менее, пока большинству жителей Высокой Порты не было понятно в этой войне ровным счётом ничего, кроме одного: крымских татар ждёт богатый ясырь.
Вмешиваться в противостояние двух кафиров, как льстиво просят послы франков? Нет уж. Пусть неверные сами себя истребляют. Султан Ахмед — покровитель искусств, любитель цветов, стихов и изящества. Нет никакой причины для того, чтобы браться за оружие и влезать в чужую драку, исход которой очевиден всем, кроме самих участников, да ещё подслеповатых франков.
«Они все — те, деяния которых станут тщетой, и в ближнем мире, и в далеком, и им нигде заступников не будет», — гласит сура третья.
Русским придётся несладко. Но шведов при любом исходе дела ждёт поражение. Почему кафиры этого не видят?
8
— Завтра мороз ударит, — сказал Степан, поднимая повыше меховой воротник своего старенького кунтуша. — Так что вовремя мы.
Воздух и впрямь наполнился тем острым суховатым …даже не запахом, а духом, как здесь говорят. Он безошибочно указывал на приближение более-менее серьёзных отрицательных температур. Потому они торопились. Очень не хотелось оказаться в этот момент где-нибудь посреди дороги, так недолго и пленника не довезти.
С иезуитом никто по пути не разговаривал. Катя и солдаты время от времени обменивались фразами, но отца Адама все игнорировали. Не забывая, впрочем, присматривать за ним в три пары глаз, а то мало ли, что ему в голову взбредёт… Бежать он, впрочем, даже не пытался. Умный человек, понимал, что всё равно бесполезно.
Древний городок Мстиславль, изрядно подрастерявший в течение семнадцатого столетия своё тактическое и стратегическое значение, как выяснилось, уже был занят русскими полками. Причём, не абы какими, а лейб-гвардией. Об этом они узнали по знамёнам, вывешенным над старым полуразрушенным замком. Но выше всех расположили личный штандарт Петра — трёхцветное бело-сине-красное полотнище с двуглавым орлом и тремя коронами[72]. Это означало конец путешествия и миссии. И начало следующего этапа — переноса боевых действий в вотчину Мазепы.
— Вот мы и приехали, святой отче, — без всякой насмешки сказала Катя сильно приунывшему иезуиту. — Не знаю, что вы там наговорите государю, но предупреждаю сразу: не старайтесь увильнуть. И не надейтесь, что придёт Карл и выручит вас. Ложные надежды — это всегда в итоге сплошное разочарование.
Четверо всадников пришпорили лошадей, и те резво побежали по начинавшей звенеть под их копытами дороге. Подступал трескучий январский мороз. Не только людям, но и животинкам хотелось в тепло.
Глава 15
Удары молний
1
После первой встречи с этими людьми его величеству королю шведов, готов и вендов многое стало ясно. Во всяком случае, он получил ответы на некоторые вопросы, считавшиеся неразрешимыми. Но это не спасло его от новых, не менее каверзных вопросов.
На память Карл не жаловался, потому раз за разом прокручивал тот разговор в голове, стараясь не упустить ни единой детали…
— …Что ж, ваша история очень многое объясняет, — сказал король, выслушав этого странного англичанина. — И ваши доказательства также весьма убедительны. Будем считать, что перемещения во времени суть дело самое обычное. Не значит ли это, что мы станем проходным двором для наших потомков?
— Насколько я знаю, ваше величество, такое случилось лишь один раз, — ответил тот, кто представился именем Стивен Хаммер. Наверняка не настоящим. — Здесь оказались мы, но здесь же очутились и наши враги. Притом, как раз они и провернули ту крайне досадную для вашего величества операцию под Нарвой.
— Я подозревал, что что-то с этими людьми неправильно, однако и предположить не мог… Впрочем, на всё воля Божия. Оставим прошлое и вернёмся в день сегодняшний. Я хочу выслушать ваши предложения.
— Ваше величество желает поквитаться за свой плен? У меня есть одна идея…
С одной стороны, высказанная гостем мысль сулила большую выгоду. Это как минимум выход России из войны если не навсегда, то очень надолго, потеря ею всего завоёванного и многого из того, что было ранее, урон чести и престижа. Но с другой… Карл никогда не считал себя рыцарем, да и не вёл себя подобно героям идиотских романчиков. Но идея захватить в плен семейство русского царя — это, знаете ли, уже вне всяких рамок. Тем более, ему не понравилось предложение гостей не только заняться этим самолично, но и распорядиться пленниками по своему усмотрению. Король примерно догадывался, какая судьба их в таком случае ждёт. И что затем сотворит разъярённый «брат Петер». Он — страшный в гневе человек, его в этом случае не остановит никакой договор.
Да и поступать подобным образом… Не то, чтобы Карл был настолько щепетилен, что считал неприкосновенными дам и младенцев. Всё просто: позволь он обойтись с августейшими особами столь бесчестно, и навсегда станет изгоем среди монархов Европы. Против него ополчатся все. Даже король Франции, давний друг шведского королевского семейства, и тот окажется не в силах его поддерживать без урона для собственной репутации. Получить всеевропейский комплот против Швеции, на острие которого будет находиться обезумевший от горя царь Петер? Ни в коем случае. Вот уж кем, а идиотом Карл точно не был. Потому гость получил категорический отказ.
Другое дело — сам царь. Ничего против его визита в Стокгольм Карл не имел
