той неделе, когда он просто трусливо спрятался в кустах, увидев, как к зданию клуба подъехала её машина. И довольно долго он шкерился там на скамеечке для доминошников, укромно запрятанной от глаз жен и матерей. Там же иногда мужики собирались, чтобы шкалик «раздавить».

Ольга Павловна вышла тогда из клуба сердитой, и одна, видимо искала его, а потом вдруг резко оживилась и пошла, вслед за вышедшей из школы Настюхой, направлявшейся в магазин. Пришлось и это переждать. Ларик не считал себя должным ей. Он же и по факту ничего не помнил. А вот она его честь задела. Первым этажом храма. Ну, ничего, тоже наука впредь. Леон, обидно поржав, выдал ему книжку всего на неделю. Там не было храма Кхаджурахо. Там было больше. Но откуда он такой бестселлер, гадство, выкопал? За такую книжонку Ларик бы многое отдал бы. Но не переписывать же? Пришлось заучивать, просто логически развивать тему, но проходить эту тему с Ольгой Павловной он не был согласен. Ни за какие «преференции», как она говорила.

Потом Ольга Павловна вышла из магазина с Настей и, тепло с ней попрощавшись, уехала, со свёртком в руках.

А между тем жительница села, Анька из бухгалтерии, ехавшая в тот день вслед за машиной Ольги Павловны Чернобуркиной, — как её обзывали в селе с самого начала её появления здесь, в клубе, — в коляске мужниного мотоцикла с удивлением увидела, как из машины впереди высунулась женская рука и швырнула какой-то свёрток на обочину в траву. После этого машина прибавила ходу и скрылась в клубах пыли.

— Ну и хорошо, не увидит хоть. Чо это такое там? — Анька, тормознув мужа, бодро выскочила из коляски и подобрала свёрток. В нём лежал новёхонький халатик, такие только на той неделе в магазин привезли. Все женщины ходили, смотрели да облизывались. До получки ещё неделя, а тут одиннадцать рублей выложить надо. Привалила Аньке удача. Никто не видел. И назавтра Анька на работу в новом халатике пришла. Первая купила!

И вот теперь Ольга Павловна стояла перед Лариком, ослепительная в такой модной кофточке, и ласково смотрела на него, как на нашкодившего мальчишку.

— Пойдём, пойдём. Даме нельзя отказывать. Это пошлый моветон.

— Что-что?

— Ничего. Пойдём танцевать, невозможно столько неподвижно сидеть за столом. Я вижу, ты тут ко двору пришелся?

— Да я просто…

— Тут просто ничего не бывает. Ты с Жанночкой-то познакомился?

— Ну, … да… здоровался. Цветы подарил.

— Цветы? Какие цветы?

— Так в огороде у нас много всяких..

— Нет, ты положительно неподражаем! Цветы из огорода для дочери первого зама! А может ты ещё что-нибудь в середину букета положил? А?

— А что туда можно положить? Выпадет же?

— Нет. Ты прелесть! Но может быть именно это ей и понравится. Она у нас девушка оригинальная! Только что волосы в зелёный цвет не красит.

— Волосы в зелёный?!

— Ну да. Это для хиппи нормально.

— Она — хиппи? — Ларик знал, кто такие хиппи. Иногда он слушал там, на юге, пластинки из рентгеновских снимков с музыкой этих хиппи. Кое-что было интересным.

— Тем не менее, она неплохая девочка. Только травку курит.

— Какую травку?

— Какую? Ты и правда, не знаешь? Все хиппи курят травку. Марихуану или опиум, или… героин.

— А это что такое?

— Героин? Раньше это было лекарством от кашля, детям давали, чтобы кашель унять. А потом обнаружили, что это сильнейший галлюциноген. Смертельный собственно, — Ольга Павловна умолчала, что такими сведениями про героин её обогатил в своё время Лёнчик.

— И что? Она курит эту травку-героин?

— Это уже не курят. Это в вену себе вкачивают и так потихоньку себя убивают, находясь в грёзах.

— Но это же — глупость?

— Первая доза — обычно глупость, интерес. А потом это превращается в жесткую зависимость.

— Ну… можно же лечиться?

— Это не лечится, если человек сам не захочет избавиться от такого ига.

— А ты откуда это всё знаешь? Такими вещами обычно не делятся.

— Разумеется. Не делятся. Но если бы я этого всего не знала, я давно бы работала какой-нибудь. секретуткой, в каком-нибудь Мухосранске. А я скоро буду работать в Обкоме партии, переводят.

— Поздравляю.

— Мм. Поздравляешь. А что же ты мне не позвонишь, как старому другу? Забыл всё?

— Ольга Павловна…

— Мы на «ты», просто — Оля. — Синицына жестко вцепилась ему в плечи.

— Хорошо. Оля, всё кончено.

— Кончено? Вот, оказывается, как… Ты случайно не влюблён?

— Случайно… да, влюблён.

— Мм. В эту твою падчерицу, или как она там называется?

— Просто квартирантка.

— Ясно. Ну, слава богу, кончилась эта идиотская музыка, — Ольга Павловна с раздражением прошипела: «До моего места меня проводи. Не показывай тут всем, что ты валенок неотёсанный!» — Ларик, идя сзади, слегка поддерживал улыбающуюся Ольгу Павловну под локоть. И только яркие красные пятна на её шее выдавали истинный результат их общения. Самгин довольно усмехнулся: «Выдержал экзамен «сынок», распотрошил козу драную».

Ларик сел на своё место и, не зная чем заняться, потянулся к тарелке с какими-то гадами морскими, креветки среди них он точно углядел. А когда ставил блюдо на место, неожиданно встретился глазами с глазами Жанны, иронично скривившей губы и смеющейся. Он тоже неловко улыбнулся в ответ, именинница, всё-таки, неудобно не ответить. Невольно перевел глаза на «Сивуча», тот откровенно сморщился в издевательской ухмылке, но вдруг неожиданно подмигнул ему, чуть заметно качнув головой в сторону дочери. Ларик не понял: «Чего он тут раскивался?» И вдруг Самгин повертел пальцем над головой дочери и кивнул на тацпол: «Приглашай, мол, чего тянешь?»

Ларик уткнулся в тарелку, выковыривая креветок и мысленно матерясь на себя самого: «Вот х*ли ты сюда за*бался? Теперь плати, уё*ок!»

Приглашать Жанну-Жанночку-Жаннету ему совсем не хотелось. Выглядела она высокомерной барышней в дурацких длинных бабских белых бусах завязанных на груди узлом и в чёрном бархатном платье.

— Какая она, нафиг, хиппи? Запаковалась в черное. Думает это её стройнее сделает? Ага, сейчас. Все складки наружу. Элька недаром говорила, что светлое любой недостаток скроет. Вон Настюха, какой королевой была на выпускном. А казалась тощей козявочкой сначала.

Но решение надо было принимать и соответствовать правилам игры. Или свои тут установить, если сможешь. Назвался груздем — не топись в луже…

С первыми аккордами оркестра Ларик, вытерев салфеткой рот, решительно поднялся и направился в обход стола к имениннице. Гости ещё только «вилки разминали» и танцевать выходили немногие. Он точно будет у всех на виду. Взглядом окинул осклабившихся «казаков» и незаметно показал им кулак, отчего они, фыркая и смеясь, сразу уткнулись в