будет создана такая же лживая версия о событиях февраля-марта, имевших место в Могилёве, в Пскове, а также в литерном императорском поезде. Генерал Спиридович вспоминает свой разговор с генералом Д. Н. Дубенским, официальным историографом пребывания императора Николая II в действующей армии. Дубенский всегда сопровождал Государя в его поездках на фронт. Разговор этот состоялся накануне отъезда императора в Могилёв 21-го февраля 1917 года. «Дмитрий Николаевич, — пишет Спиридович, — был настроен крайне пессимистически. На 22-е назначен отъезд Государя в Ставку, а в городе неспокойно. Что-то замышляется. В гвардейских полках недовольство Государем»[732].

То, что Дубенский был информирован о возможном бунте в Петрограде, удивления не вызывает. Об этом говорили все. Гораздо подозрительнее, что он говорил о недовольстве Государем в гвардейских частях. Во-первых, это была ложь. Во-вторых, это была ложь, сочинённая армейскими заговорщиками. В-третьих, как пишет Спиридович, у Дубенского двое сыновей были в гвардии, причём один из них был близок к великому князю Дмитрию Павловичу, фигуранту по недавнему делу об убийстве Распутина и возможной попытке государственного переворота. Поэтому Спиридович, как опытный оперативный работник, сразу же предал важное значение информации Дубенского: «Его слова, — писал Спиридович, — меня очень заинтересовали».

Д. С. Боткин, брат расстрелянного с царской семьей в Екатеринбурге лейб-медика царской семьи, писал в 1925 году: «Мы не должны забывать, что вся поездная прислуга, вплоть до последнего механика на Царском поезде, была причастна к революции»[733].

Мы заранее просим прощения у читателя в том, что иногда мы будем останавливаться и разбирать события, которые могут показаться читателю малозначительными. Но за этой кажущейся малозначительностью скрываются весьма важные этапы лжи, которая плелась вокруг имени императора Николая II и которая окутывает имя святого Царя-Мученика вот уже 90 с лишним лет.

Вопросы возникают с самого момента отъезда Государя. В котором часу он отбыл с императорского павильона Царского Села? В дневнике Николая II сказано: «В 2 часа (дня — П. М.) уехал на Ставку»[734].

То же самое говорится в дневнике великого князя Михаила Александровича: «В 2 ч. Ники уехал в Могилёв, аяс экстренным поездом в Гатчину в 2 1/2»[735].

Время 14 часов подтверждается и камер-фурьерским журналом. «22 среда. Присутствие Его Величества в императорском поезде. Сего числа Его Величество отбыл из Царского Села в Могилёв. В 2 часа дня Его Величество в сопровождении министра Императорского Двора графа Фредерикса, генерал-адъютанта Нилова, Дворцового Коменданта Воейкова, в должности гофмаршала Долгорукова, командира Собственного Его Величества Конвоя графа Грабе, начальника военно-походной канцелярии свиты генерал-майора Нарышкина, лейб-хирурга Фёдорова, флигель-адъютанта Мордвинова и герцога Лейхтербергского отбыли из Царского Села с императорского павильона в действующую армию»[736].

Но вот полковник Мордвинов в своих воспоминаниях называет другое время отъезда царя: «Яприехал в Царское Село, — пишет он, — около 12 часов. […] Около 3 часов мы с Нарышкиным поехали в царский павильон, где уже собрались для проводов все обычные в этих случаях лица. Вскоре прибыли Их Величества. Государь обошёл всех собравшихся, простился в своём вагоне с императрицей, мы вошли в поезд, и он незаметно тронулся в путь»[737].

Таким образом, по Мордвинову получается, что император уехал после 15 часов.

Слова Мордвинова подтверждаются дневником императрицы Александры Феодоровны, которая писала, что в 14 часов она с Николаем II поехала к Знаменской церкви и только «за-731 тем отвезла его на вокзал»[738].

По воспоминаниям генерала Д. Н. Дубенского «от Царского сначала отошёл свитский поезд, а затем через час собственный Его Величества поезд». Далее Дубенский пишет, что «нам предстояло ехать по Николаевской жел. дороге до Лихославля, затем на Вязьму, Смоленск, Оршу и Могилёв»[739].

Дворцовый комендант В. Н. Воейков пишет о последнем царском маршруте в Ставку следующее: «Императорский поезд отошёл по Николаевской железной дороге через Лихославль, Вязьму и Оршу на Могилёв»[740].

Здесь надо сказать два слова о порядке, по которому следовали императорские поезда по железной дороге. Этот порядок основывался на специальном «Положении о мерах обеспечения благополучного пребывания Их Императорских Величеств вне городов Дворцового ведомства и во время нахождения в пути вне дорог»[741].

Главными пунктами этого положения, касающихся передвижения высочайших особ по железной дороге, были следующие: «1. Главный надзор за безопасностью пути во время Высочайших путешествий возлагается на Дворцового коменданта. 2. Охрана императорских поездов во время Высочайшего следования принадлежит Дворцовому коменданту и осуществляется по его указаниям и подведомственным ему органам. 3. Общее руководство всеми мерами охраны по пути Высочайшего следования по железной дороге вверяется командиру Отдельного корпуса жандармов. 4. По получении извещения следования императорского поезда высший представитель административной власти делает немедленно все распоряжения, касающиеся охраны 100-саженой полосы, прилегающей к полосе отчуждения по обе стороны пути»[742].

Главным лицом, ответственным за безопасность поездок императора и членов его семьи, был дворцовый комендант, то есть в 1917 году — генерал В. Н. Воейков. Ему были предоставлены широчайшие полномочия, закреплённые в «Положении о Дворцовом коменданте» от 25-го сентября 1906 года. «Общее наблюдение, — говорилось в этом «Положении», — за безопасностью императорских резиденций, а равно главный надзор за безопасностью пути во время Высочайших путешествий возлагаются на Дворцового коменданта под высшим руководством министра Императорского Двора. Требования последнего, относящиеся до принятия мер к обеспечению безопасности особы Государя Императора, должны быть немедленно исполняемы всеми ведомствами и учреждениями Империи. В связи с охраною безопасности императорских резиденций, на дворцового коменданта, под высшим наблюдением министра Императорского Двора, возлагается также главное руководство деятельностью полицейских органов Министерства Императорского Двора в городах дворцового ведомства, а также деятельностью лиц, несущих полицейские обязанности по установлениям того же министерства, перечисленных в дальнейших статьях сего Положения. Для исполнения различных поручений Дворцового коменданта в его распоряжение командируются выбранные им военные и гражданские чины. Кроме военных и полицейских сил, которые в нужном количестве, по требованию Дворцового коменданта, временно командируются подлежащими властями под его начальство, в постоянном распоряжении состоят нижеследующие части: дворцовая полиция, собственный Его Императорского Величества конвой, сводно-гвардейский батальон и 1-й железнодорожный батальон»[743].

Вопросам безопасности царского маршрута предавалось огромное значение. Минимум за несколько дней до царской поездки составлялся маршрут следования литерного поезда «А», как официально наименовался императорский состав. Перед литерным поездом «А», или вслед за ним, всегда следовал литерный поезд «Б», или, как его называли, «свитский поезд». Оба состава внешне совершенно не отличались друг от друга. Часто поезда менялись местами для дезинформации[744].

Однако неправильно было бы думать, что всего существовало два состава императорских поездов. Как верно пишет Ю. Новосельский: «Императорский поезд — это определенный, в зависимости от назначения, набор специальных вагонов, ведомых