Меня мгновенно ошеломило то, насколько... нормальным все это кажется — ну, нормальным по меркам Мидскейпа. Я ожидала, что Верховный Двор — это место, где по улицам течет кровь, а в воздухе висят крики. Я ожидала увидеть людей, живущих под властью жестокого правителя, угрозу физической расправы, скрывающуюся за каждым углом.

Но мужчины и женщины, похоже, ничем не отличаются от жителей Дримсонга. Вдали от хаоса и ночной жизни того района города, в который мы попали, на улицах тихо. Люди держатся особняком, опустив головы и подняв плечи, они идут туда, куда направляются в столь поздний час.

Здания построены в том же стиле, что и многие из тех, что я видела в Дримсонге. Витражи, железные фонарные столбы. Большинство из них высотой в два-три этажа и гораздо более компактные, чем в Дримсонге.

Именно в сравнениях, которые я постепенно провожу, я начинаю видеть темные подземелья. Конструкция настолько похожа, что это не может быть случайностью. Я думаю о том, что Джайлс рассказывал мне о своем народе — о том, что дворы ремесленников и торговцев постепенно собирались Болтовом, ассимилировались или убивались. А может быть, эти дома еще древнее и относятся к временам Авинесса. Они — часть украденной истории, их обитатели — пленники. Даже если они занимаются своими делами, нормальность — это притворство, ложь, чтобы скрыть постоянный страх, в котором они вынуждены жить.

— Мне не нравится это место, — шепчет Раф.

— Мне тоже не нравится. Мы сделаем то, для чего пришли сюда, как можно быстрее. — И все же, даже говоря это, я вспоминаю предупреждение Шайе. У меня есть только один шанс попасть в замок. Нужно дождаться подходящего момента.

Мы движемся по улицам, направляясь к самой высокой точке Верховного Двора — замку. По мере приближения я слышу слабую музыку. Это заставляет меня еще больше осознать, как тихо здесь было. Мы выходим на главную улицу. В одном направлении, далеко внизу, находятся главные ворота Верховного Двора. В противоположном направлении — большие крепостные ворота, защищающий проем замка.

— Ну вот и все, — пробормотал Раф.

— Ненавижу, как это красиво, — говорю я себе под нос. Шпили из серебра окантованы хрусталем, почти похожим на иней. В воздухе витают лучи света, кружась над высокими точками, а затем над городом — как будто вся магия, которую я видела в диких землях фейри, исходит из этого одного источника. Каждое окно украшено рамой из резного камня в виде лилий и звезд. Все перила балконов украшены завитками. Именно такой замок я всегда видела в своих снах, слушая сказки, которые Джойс читала через дверь.

— Он красив, потому что Болтов его не строил.

— Я так и думала.

— Мама рассказывала мне истории об Авинессе, когда я был маленьким. Она говорила, что замок, холм, стеклянная корона и народ фейри — это одно целое. Пока стоит один, стоят и остальные. Вот почему стеклянная корона может управлять фейри и почему она не может покинуть Верховный Двор.

Я приседаю и прислоняюсь к стене, слушая его. Мы расположились на краю узкой дороги, где она пересекается с главной, и замок уже виден.

— В рассказах твоей мамы были какие-нибудь советы, как нам попасть внутрь? — спрашиваю я, стараясь сосредоточиться на нем и на нашей миссии, а не на музыке, доносящейся из портаков.

— Конечно, нет. В сказках об этом не рассказывают.

— Да, они довольно бесполезны, — пробормотала я. — Истории о фейри из моего мира не принесли мне никакой пользы здесь. — Я закрываю глаза и слушаю мелодию, пока она доходит до конца. Сначала я думала, что так сосредоточена на ней, потому что прошло несколько дней с тех пор, как я в последний раз слышала музыку — не магическую. Но чем больше я слушаю, тем больше мне кажется, что я ее узнаю. — Эта песня... Я ее знаю.

— А ты? — Раф вскидывает брови.

Я отталкиваюсь от стены.

— Я почти уверена, что знаю.

— Она доносится изнутри замка, верно?

— Думаю, да. — Я подношу большой палец ко рту и слегка прикусываю ноготь. — Я хочу немного подождать здесь.

— Чего мы ждем?

— Я хочу посмотреть, сможем ли мы выяснить, кто играет эту музыку. — Я не свожу глаз с крепостных ворот, не обращая внимания на четырех Палачей, выстроившихся по обе стороны.

— Хочешь подойти поближе? — Раф переминается с ноги на ногу, как будто ему уже неспокойно.

— Нет, мы останемся здесь, пока это не покажется небезопасным или неразумным. — Я стараюсь, чтобы мои слова были твердыми и не оставляли места для возражений. Один шанс. Это все, что у нас есть. Я должна быть терпеливой и воспользоваться им, когда придет время.

Музыка звучит всю ночь. Чем дольше я слушаю ее, тем больше убеждаюсь, что уже слышала ее раньше. Дело не только в мелодии, не только в мелодии и даже не в уникальных гармониях — я цепляюсь за уникальное воспроизведение этих нот. Музыка — это как живопись. Художники могут использовать одни и те же средства, но два человека не будут творить одинаково.

Когда на небе забрезжил рассвет, крепостные ворота наконец-то открылись. Я стою. Раф тоже отталкивается от стены. Он хватает меня за руку и крепко сжимает ее, пока мы смотрим, как люди выходят из замка.

Они шатаются по раннему утру, цепляясь друг за друга и раскачиваясь. Я наблюдаю, как это мрачное шествие движется по главной улице, разбегается по переулкам и исчезает в роскошных домах, которые выстроились вдоль главной улицы Верховного Двора.

Эти фейри не похожи на тех, кого мы видели в нижних этажах города. Они одеты в роскошные одежды — шелка и скандально прозрачные шифоны с разрезами, не оставляющими места для воображения.

Золото и драгоценные камни утяжеляют их, обвешивая каждый палец и шею. На рогах и крыльях даже задрапированы ленточки и маленькие колокольчики, которые поют при движении. Эти люди плывут по миру так, будто он им принадлежит, словно им нет до него никакого дела.

— Смотри, — шепчет Раф. — Их ноги...

Я понимаю, что их позолоченный вид — всего лишь отвлекающий маневр. Их подолы и сапоги окровавлены. Я вижу