– Ой, нет, – Айягина замахала руками. – В тот замок больше никто не ходит. В нем появилась хозяйка.

– О чем ты? – Я напряглась всем телом, сердце замерло, готовясь услышать самое страшное.

– Прошлой осенью в город пришла очень красивая юная девушка. Она искала дворец, в котором растет синяя хиганбана. Она ходила по улицам и выспрашивала у прохожих о синем цветке и каком-то Мандзю, который прячет лицо под маской. Мы сначала подумали, что она тронулась умом. Сумасшедшая, которая бродит по городам и ищет синюю хиганбану. Все знают, что этот цветок может быть только алым, белым и желтым, а синим не бывает. Все думали так, пока одна из женщин не призналась, что видела синюю хиганбану в саду тысячи лепестков во дворце чудовища. Мы рассказали ей, как найти дворец, и предупредили о том, что там живет чудовище, скрывающее свое уродливое лицо под маской. Она обрадовалась и сказала, что именно его и ищет. Мы проводили эту чокнутую до леса, ведущего во дворец, и решили не расходиться и подождать ее у лесной окраины. Хотели посмотреть на нее, когда будет с визгом бежать из замка, как только чудовище снимет свою маску перед ней. Но она так и не выбежала – осталась рядом с ним. Такая странная и смелая: не испугалась уродства. Скоро они с чудовищем, одетые в нарядные свадебные кимоно, появились в городе. Люди в страхе замирали при виде их. Эти двое вошли в храм и потребовали обвенчать их, назвав себя мужем и женой. Их просьбу выполнили. Она теперь живет у чудища в замке. И двери там больше не запирают. Та красавица часто приходит в город, чтобы купить продукты. Иногда чудовище в маске приходит с ней и несет корзинку с овощами. Благодаря ей больше никто не боится его. А он ни перед кем не снимает свою маску. Все уже привыкли видеть перед собой прекрасное лицо, изображенное на маске, и стараются не думать о том, что прячется за ней. А недавно мы с удивлением обнаружили, что живот нашей красавицы вырос – они с чудовищем ждут ребенка! – торжественно закончила Айягина и ждала моей реакции.

– Ты знаешь, как зовут эту красавицу?

– Сягэ, – коротко ответила трактирщица. И добавила: – А чудище зовут Мандзю. Совсем как принца, который жил в Наниве тысячу лет назад, когда она была еще столицей Японии.

– Значит, Сягэ опередила меня и появилась у Мандзю раньше. Но как им удалось? – задумчиво пробормотала я.

– О чем вы, госпожа? – непонимающе спросила Айягина.

– Да так, ни о чем. Просто расстроилась из-за того, что не смогу теперь увидеть чудовище и выйти замуж.

Отсыпав горсть монет на стол, я встала, попрощалась с трактирщицей и отправилась во дворец Мандзю, искренне недоумевая, как этим двоим удалось зачать ребенка и обойти мое проклятие – если губы Сягэ коснутся уродливых губ Мандзю, то он тут же испарится, обернувшись облаком, и прольется на землю золотым дождем. И вырастет на том месте синяя хиганбана – проклятый цветок, с которого все началось. Неужели Аматерасу вмешалась и здесь, разрушив мои чары? Как у нее это получилось, если их может разрушить лишь тот, кто их и наложил? Мне нужны были ответы на эти вопросы – ноги сами несли меня во дворец, в сад тысячи лепестков.

Лучи весеннего солнца играли с молодой зеленью деревьев, то появляясь, то исчезая в прорехах между листвой. В лесу, окружавшим обитель Мандзю, пахло радостью и счастьем. Птицы громко щебетали, игриво перепрыгивая с ветки на ветку в поисках того, с кем можно было бы свить гнездо и вырастить потомство. Все здесь дышало жизнью. На душе было спокойно. Я шла уверенно к своей цели – мне нужно было исправить прежние ошибки. Айягина сказала, что Мандзю по-прежнему ходит в маске, а это значит, что его уродливая внешность осталась неизменной. Шагая по лесной тропинке, которую за время моего долгого отсутствия кто-то заботливо выложил камнем, я мысленно оттачивала план действий. Зайду в дворцовый сад, в сам дворец заходить не буду – мощный поток энергии, который я планировала выпустить из себя, мог случайно разрушить что-нибудь или кого-то задеть. Я шла туда не разрушать, а вернуть красоту Мандзю и забрать бессмертие, которое за многовековую жизнь стало для него проклятием. Пусть проживут хоть недолгую, но самую счастливую человеческую жизнь. Я отпущу этих двоих и, клянусь, больше никогда не встану на их пути. Со своими чувствами научилась бороться, живя в мире матери. Что же, пришло время использовать этот навык.

Быстрые шаги сокращали путь ко дворцу. Мне больше не было страшно оказаться перед Мандзю. Пусть он осыпает проклятиями и ненавистью кицунэ за то, что заставила его тысячу лет мучиться от боли, уродства и ожидания своей возлюбленной. После того как там, в Ёми, я сразилась с фурией и одолела ее, мне было уже ничего не страшно – даже гнев Мандзю. На Сягэ я совсем не злилась и не ревновала. Даже где-то в глубине души радовалась, что ей удалось выбраться из пещеры раньше, чем я смогла ее вызволить. Главное, чтобы она не целовала губы своего мужа, иначе она тут же станет безутешной вдовой, и я уже не смогу простить ни себя, ни ее.

Ворота у охранной стены дворца были распахнуты настежь. Здесь больше не боялись нападения людей, а девушки больше не стремились пробраться в замок, чтобы, увидев страшное чудовище, благополучно выйти замуж. Внутри царила умиротворенная тишина. Я шагнула за порог дворцовых ворот, и мое сердце забыло, как биться. Былая уверенность испарилась, как капля росы на утреннем солнце, и меня снова сковал страх. «Соберись, Мизуки, ты должна несмотря ни на что закончить начатое», – подбадривал меня голос внутри. Мне нужно было успокоить свое сердце и восстановить ровное дыхание. На ватных, непослушных ногах я отправилась в сад, чтобы, спрятавшись там под сенью деревьев, дождаться Мандзю и снять, наконец, проклятие. Даже встреча с голодной фурией не вызывала у меня такой страх, как предстоящая встреча с Мандзю. «Ты сможешь, у тебя все получится, – говорила я себе. – Если не сейчас, то уже никогда!»

Ветер, будто шаловливый ребенок, срывал с цветущих сакур бледно-розовые лепестки и разбрасывал их по саду. Тысячи лепестков ложились снежным ковром на молодую траву, отдавая ей последние следы своего вишневого благоухания. Вокруг ликорисовой беседки разрослись широкие, густые, острые стрелки листьев хиганбаны. Только ранней осенью они спрячутся под землю, оставив свой