Шрифт:
Закладка:
Удары снаружи вскоре стихли. Насыщенный лисьей магией камень бил с удвоенной силой того, кто наносил ему удары. Устав, фурия отступила.
– Ничего, я подожду. Вечность, как мертвая душа, ты не сможешь там просидеть. Все равно захочешь выбраться. Ведь тебя ждут наверху дела живых. С мертвыми у тебя здесь нет общих дел, – разочарованно ворчала фурия. – Была одна, да и той уже нет среди мертвых.
– Ты говоришь о Сягэ? – Я прислонила к скале ухо, боясь не расслышать ответ.
– О ней, о ком же еще. – Через толщу камня было слышно, как это существо топчется рядом. – Этот несчастный дух, запертый здесь тобой, так долго ждал своего освобождения, что вся карма, которую она заработала при своих жизнях, полностью очистилась. И теперь она заслужила родиться в мире людей счастливым человеком.
– Кто же ее выпустил? Как ей удалось выбраться? – Мне были нужны ответы на вопросы, а фурия, похоже, знала, что здесь произошло.
– Хе! – фыркнула шикомэ. – Так я тебе и сказала. Выходи, и я, прежде чем тебя съесть, дам ответы на все твои вопросы.
– Не дождешься, прожорливая тварь! – Я со всей силы ударила ногой по скале. Камень ответил мне тем же. Кость в ноге завибрировала, норовя рассыпаться на миллион песчинок. Взвыв от боли, я отошла от своей «двери» и села на песок. Похоже, мне еще долго здесь сидеть.
Началась игра «испытай терпение своего врага». Победит тот, кто, устав ждать, уйдет раньше. Я надеялась на то, что фурии когда-нибудь надоест и она отлучится куда-нибудь со своего сторожевого поста.
– Сиди, сиди, все равно из пещеры у тебя только один выход. Я могу ждать вечность, мне некуда спешить, – будто прочитав мои мысли, проговорила фурия. – Это тебе надо в свой мир, где живые ходят. А я уже давно принадлежу миру Ёми и всегда буду здесь. О, тут достаточно сухих веток, опавших с мертвых деревьев. Это очень большая удача – мне не придется есть тебя сырой. Разожгу костер и вскипячу на нем котел с водой. Съем тебя в двух блюдах: часть пожарю на костре, а из остального сварю суп. Я, знаешь ли, очень люблю вареную требуху.
– Размечталась, уродливое хвостатое чучело с крыльями летучей мыши! – Выругавшись, я снова замахнулась ногой на каменную дверь, но ноющая боль напомнила мне, что бить заколдованную скалу не стоит, и я вовремя остановилась.
Снаружи до меня донеслись звуки ломающихся сухих веток, треск разгорающегося костра и глухое позвякивание котла. Видимо, он был достаточно большим, поскольку от соприкосновения с ним чего-то деревянного внутри его утробы рождалось эхо.
– Зря ты оттягиваешь время. Твоя участь уже решена. Мной. Быстрее выйдешь – быстрее все закончится для тебя, – деловито произнесла шикомэ, наливая воду в котел.
– Смотри, как бы для тебя все не закончилось, – пробормотала я себе под нос и сползла по шершавой стенке.
Прислонившись к стене, я села, подобрала к себе колени, обхватив их руками, положила сверху голову. Сколько мне еще придется ждать здесь, прежде чем выберусь, неизвестно. Я боялась фурии так сильно, что ни одна спасительная идея в голову не приходила. Здесь, внутри темной пасти пещеры, я утратила чувство времени. Ожидание было томительным. Желание поскорее выбраться из Ёми рождало нетерпение. Из-за него ждать становилось все невыносимей. Я, наконец, поняла Сягэ – как тяжко ей пришлось сидеть здесь тысячу лет, прежде чем кто-то пришел и подарил желанную свободу. Где она сейчас и кем были ее спасители? Эти мысли не давали мне покоя, я терялась в догадках. Временами я засыпала прямо здесь, у стены. Просыпаясь, не понимала, где нахожусь и что здесь делаю. Когда память возвращалась, я принималась про себя вспоминать все свитки с лисьей магией, чтобы найти способ испариться из Ёми. В памяти то и дело всплывали легенды об Идзанаги – первом боге, сотворившем мир, и о том, как он спустился в Ёми за своей мертвой женой. Здесь, в мире мертвых, никто не считается с величием живых. Даже если ты верховный бог, тебе нельзя соприкасаться с миром мертвых. Живым нельзя сюда приходить ни при каких условиях. Тогда влюбленный в собственную жену Идзанаги еле унес ноги из Ёми. Им двигала любовь. Мною тоже. Наверное, потому, что я с детства помнила эту легенду, так легко решилась появиться в мире мертвых. Будучи еще подростком, я мечтала встретить того, кто полюбил бы меня так же сильно, как Идзанаги любил свою Идзанами. Чтобы ради меня тоже решились спуститься в запретный мир Ёми. Но судьба та еще шутница – я сама влюбилась с такой силой, что спускалась сюда, рискуя жизнью множество раз. До сегодняшнего дня мне везло. Возможно, потому, что я приходила с коварным умыслом. А сейчас я пришла сюда, чтобы все исправить, сделать благое дело, и вместо награды – вишу на волосок от смерти. Наверное, совершать добрые дела – это не мое, они мне выходят боком. Выберусь из Ёми, размышляла я, сниму проклятие с Мандзю и покончу с добрыми делами. Злым кицунэ бесконечно фартит.
Желудок, который долгое время не видел пищи, напомнил о себе, возмущенно заворчав. Снаружи утробным рыком ему ответил желудок фурии.
– Ты какая-то скучная, – дружеским тоном, впервые за долгое время, заговорила со мной фурия. – Не плачешь, не молишь о пощаде, не уговариваешь меня отпустить тебя. Другая еда со слезами умоляет оставить им жизнь, а ты молчишь все время и тяжело вздыхаешь. Я чуть было не уснула здесь от скуки.
– А если бы я тебя умоляла, ты бы отпустила? – Я знала ответ, но все время молчать мне тоже было скучно.
– Нет, – хмыкнула моя стражница.
– Тогда с чего ты взяла, что я должна умолять тебя меня отпустить?
– Мне будет приятно, – будничным тоном промолвила шикомэ. – Я буду ощущать полную власть над тобой – это приносит удовольствие.
– Я не дам тебе такого удовольствия. Я вообще не дам тебе себя сожрать!
– Ну, это мы еще посмотрим, – примирительно заявила фурия. – Давай хоть поболтаем, пока я жду, что голод заставит тебя выбраться из пещеры. Не хвосты же свои ты там будешь есть. Задавай мне вопросы, если хочешь. За дружеской
