Сягэ окажется умнее меня. Нужно было продумать заклинание более тщательно, а не нести первое, что придет на ум, едва соображая в порыве гнева. В следующий раз буду подходить к заклинаниям с холодной головой.

Губы Сягэ коснулись фарфорового лица Мандзю. Тот склонился над ней, сливаясь в поцелуе через маску. До моих чутких ушей донеслось, как он нашептывает ей слова любви и вечной преданности. Смотреть на это не было никаких сил. Хотелось остановить эту слишком приторную сцену, раскидать влюбленных по разные стороны и выйти из укрытия, чтобы вернуть внешность и полноценную жизнь Мандзю и убраться отсюда поскорее, чтобы больше никогда не видеть и не слышать его. Охваченная гневом, я нащупала первую попавшуюся вещь в рукаве и швырнула ее во влюбленных, чтобы они наконец отлипли друг от друга. Нельзя, чтобы Сягэ находилась в такой близости к Мандзю, когда я буду энергетическим потоком снимать с него свои же чары.

Если бы можно было усмирить свой гнев. Если бы я заранее посмотрела на то, что кинула в Мандзю, я бы скорее отрезала себе пальцы, чем сделала то, что необдуманно совершила. Острый ядовитый шип, вырванный из хвоста фурии, полетел прямо в маску Мандзю, разбив в тот момент, когда губы Сягэ покрывали ее поцелуями. Шип впился прямо в лоб Мандзю. Хрупкий фарфор разлетелся на тысячи осколков, обнажая лицо и губы Мандзю. Зажмуренные глаза Сягэ не видели того, что произошло, и она, ничего не подозревая, впилась губами в изуродованную плоть своего супруга. Она поцеловала его! Только когда раздался звон падающих на каменную дорожку осколков маски, эти двое открыли глаза и посмотрели друг на друга, пока не осознавая того, что сейчас произошло.

Тысячелетнее чудовище озиралось вокруг, пытаясь понять, что только что произошло. В глазах Сягэ промелькнуло осознание. Она зажала рот руками, мелко тряся головой, на лице появилась безобразная гримаса ужаса. Сдавленный крик вырвался из ее рта. Спустя мгновение дошло и до Мандзю. Пошатнувшись, он отступил на шаг от жены, судорожно ощупывая лишившееся маски лицо. На лбу он нащупал шип фурии, рывком вытащил его из плоти и недоуменно посмотрел на него.

– Что это? – осипшим голосом спросил Мандзю.

– Я не знаю, – все еще не веря в произошедшее и тряся головой, завопила Сягэ. – Я не знаю, откуда это взялось и как оно разбило маску!

Схватившись за сердце, Мандзю, пошатываясь, сошел с дорожки и облокотился спиной о ствол сакуры.

– Это значит, – он часто заморгал, ловя ртом воздух, – что я… сейчас… умру?..

– Не-ет! – раненой птицей крикнула Сягэ и бросилась к Мандзю на грудь. – Этого не может быть, ты не умрешь!

– Но я… чувствую… что умираю… – дыхание его стало прерывистым, тело начало терять четкие очертания.

– Нет, нет, нет! – хватая мужа то за плечи, то за руки, то хаотично ощупывая грудь, кричала Сягэ. – Ты не умрешь! Этого не может быть! Откуда взялся этот шип?

Мандзю слабо улыбнулся и взял руки Сягэ за запястье, желая остановить ее панику. Она вдруг замолкла, пристально вглядываясь в его обезображенное лицо. Уродливые шрамы, оплывшая, словно после пожара, кожа вдруг стали разглаживаться и исчезать, возвращая Мандзю прежний облик. Сягэ удивленно, не отрывая глаз, смотрела на его лицо.

– Твоя красота возвращается, – промолвила она.

Он слабо улыбнулся в ответ:

– Значит, это подарок для нас от Мизуки. Я бы хотел, чтобы ты запомнила меня красивым, а не тем уродом, которым прожил большую часть своей жизни. Посмотри, любимая, на меня как следует на прощание. Запомни меня таким, каким я был в Высокой Долине Небес.

Услышав его слова, Сягэ закрыла ладонями лицо:

– Но я не хочу прощаться с тобой! Я хочу, чтобы ты жил! Будь проклята Мизуки со своей жестокой магией!

Я и сама в тот момент проклинала себя и не верила в происходящее. Проклятье было уже не отменить. Моя обратная магия подействовала бы, если бы не этот поцелуй, принесший неизбежную смерть Мандзю. Да даже если бы я попыталась что-нибудь в спешке придумать – не успела бы ничего предпринять. Яд, который был на кончике шипа, уже начал действовать, не оставив Мандзю ни малейшего шанса выжить.

Мандзю отвел руки Сягэ от лица.

– У нас не осталось времени, милая. Послушай меня, пожалуйста. – Сягэ отрицательно замотала головой, не соглашаясь со словами мужа. Он обхватил ее голову двумя руками, притянул к себе, поцеловал в лоб и продолжил: – Я знаю, что ты сможешь выносить нашего ребенка и дать ему достойную жизнь. В этом замке достаточно средств, чтобы обеспечить вам безбедную жизнь. Оставайтесь здесь, в безопасности.

– Ты не можешь бросить меня одну! – больше не сдерживала рыданий Сягэ.

– Я и не хочу тебя бросать. И не бросаю. Я знаю, что сейчас умру, но я все равно буду продолжать любить тебя и помогать даже на том свете. Обещаю. Сбереги нашего будущего ребенка, пусть хотя бы он проживет счастливую жизнь вместо меня. Он будет жить за нас обоих.

– Не оставляй меня, умоляю, – давясь слезами, просила Сягэ. Водопады слез лились из глаз, застилая лицо Мандзю.

Дрожащей рукой Мандзю провел по волосам Сягэ. Ослабленный, он потянулся к ее лбу и поцеловал дрожащими губами.

– Давай не будем говорить друг другу «прощай». Давай просто скажем «привет» в следующей жизни. Я подожду тебя там, по ту сторону, чтобы снова встретиться и, взявшись за руки, вместе войти в новое воплощение. Я тысячу раз повторял тебе и скажу сейчас. Тот краткий миг, проведенный с тобой в этой жизни, стоил миллионов лет ожидания этой встречи. Поверь, я умру самым счастливым человеком на свете. Потому что я дождался тебя и получил то, о чем мечтал всю свою жизнь, – твою любовь.

– Я люблю тебя, Мандзю! Не хочу тебя отпускать!

– И не надо, не отпускай. Я только твой и буду ждать тебя у берегов, которых никогда не касаются лучи солнца. Ты только проживи эту жизнь ради нашего дитя, не бросай его в этом мире слишком рано одного. А потом мы встретимся вновь, я обещаю, что дождусь тебя.

Тело Мандзю слабо мерцало, дыхание стало слабым. Он начал исчезать. Влюбленные смотрели друг на друга, не отрываясь.

– Ты была моим домом, в твоих глазах я нашел себя, – прошептал Мандзю.

Слабая рука коснулась щеки Сягэ. Та послушно приблизилась к супругу и накрыла его красивые пухлые губы своими. Они слились в долгом прощальном поцелуе, а тело Мандзю становилось все прозрачней. Не отрываясь, я смотрела, как оба прикрыли глаза, из которых лились слезы. Они