Николай сделал вид, что сочувствует генералам, и грустно улыбнулся: французы в свою очередь ссылались на англичан.

Как бы там ни было, лорд Эльджин согласился, что взятие Пекина штурмом, неизбежные беспорядки и грабежи аукнутся самым пагубным образом: во-первых, может вспыхнуть народное восстание, а это уже не шутки, так как китайцев больше полумиллиона, а союзных войск не больше тридцати тысяч вместе с прислугой.

— И во-вторых, — продолжал отстаивать свою точку зрения Игнатьев. — Мародёрство опозорит европейскую цивилизацию и скажется в будущем на сношениях Англии и Франции, как с Китаем, так и с другими государствами.

— Не говоря уже о тех воплях, которые поднимутся в нашем парламенте, — стряхнул пепел на печные угли лорд Эльджин.

— В общем, — пригладил свои редкие седые волосы генерал Грант, — нам важно и необходимо действовать таким образом, чтобы окончательно напугать китайцев, сбить с них спесь, лишить их безрассудного упорства и овладеть стенами.

— Можно частью города, — милостиво разрешил Игнатьев. В таком случае он имел возможность проникнуть в Пекин, своевременно приобрести в глазах китайцев определённый вес и в минуту угрожающей Цинам опасности принять действенное участие в их судьбе. Возможно, он сумеет отыскать My Лань. Объяснив характер окружающей Пекин местности и указав слабые точки в обороне столицы, он попрекнул генералов тем, что они грозились идти безостановочно в Тунчжоу, а затем в Пекин, но не сделали ни того, ни другого.

— Не угрожайте, а действуйте. Китайцы сами, как вы поняли, умеют хвастать силой.

— Мы не имели плана столицы, — в один голос ответили вояки.

— Теперь вы его изучили.

— Откуда начать штурм? — так же в унисон спросили их адъютанты, навалившись локтями на стол и перечерчивая в свои блокноты основную схему города.

Николай задумался.

— Самый выгодный участок для первоначальной атаки это так называемый китайский город.

— Со стороны южных ворот? — глянул в записи своего адъютанта генерал Грант. — На плане их трое.

— Нет, — поразмыслив, ответил Игнатьев. — Крушить надо восточные ворота и западные, тогда Храм Земледелия и Храм Неба останутся в руках китайцев, которые засядут в них и носа не покажут, что, в сущности, вам на руку: и воевать не воевали, и город захватили. — Он старался отвлечь генералов от маньчжурской части Пекина, где находились оба русских подворья, дворец богдыхана и, что всего важнее, — архивы, которые при успешной атаке тотчас бы попали в руки англичан. Кроме того, к северо-западу от Пекина, в летней резиденции китайского императора, в Хайдене, находилась современная переписка России с Китаем, возможно, там же хранилась часть архива Верховного Совета, куда неоднократно писал Игнатьев и предлагал себя в роли посредника. К тому же, нападение на южный город восстановило бы против союзников всё китайское купечество, обитающее в этой части столицы.

Когда обсуждение предстоящего штурма Пекина закончилось, он подлил масла в огонь.

— Не надо забывать, что в случае бегства Сянь Фэна, китайцы увезут и пленников.

— Это ещё почему? — встрепенулся лорд Эльджин.

— А вы не догадываетесь?

— Нет.

— Заложники — гарантия безопасности богдыхана и основа для последующих переговоров.

— А куда он может убежать?

— В своё родовое гнездо.

— Это где? — повернул голову Роберт Непир.

— В провинции Жэхэ. Простые смертные туда пути не знают и, следовательно, освободить парламентёров будет невероятно сложно. Надо поторопиться со штурмом.

Откровенно говоря, он уже рвался в Пекин, возможно, и не признаваясь себе в этом.

Указав на карте города точное положение русских подворий — Северного и Южного, а также русского кладбища у северной стены Пекина, Игнатьев обратился к лорду Эльджину и генералу Гранту.

— Надеюсь, господа, что вы предпримите все меры, чтобы не направлять огонь вашей артиллерии на эти пункты. Думаю, вы не подвергнете опасности наших миссионеров и оградите их в случае штурма.

— Не сомневайтесь, — загасил сигару английский посланник. — Ни один волос не упадёт с их головы.

— Слово офицера, — горделиво заверил Хоуп Грант.

— Клянусь честью, — воскликнул Непир.

Николай давно заметил, что англичане обожают клятвы. Наверно, они плохо знали Библию, где чёрным по белому написано: "Не клянитесь". Но, в то же время думал он, если клятвы даются для того, чтобы их нарушать, может, британцы и правы? Этого он уяснить не мог, во всяком случае, ему становилось не по себе, когда англичане, надо не надо, били себя в грудь и закатывали под лоб глаза: "Клянусь кровью отца и отца моего!" да ещё добавляли: "Кровью Христа моего!" Тут он терял самообладание: всё в нём протестовало, и он боялся наломать дров.

— Весьма признателен, — поблагодарил он генералов за их сердечную отзывчивость и пригласил отужинать без церемоний.

После вечернего застолья англичане сели верхом на лошадей и отбыли в Тунчжоу.

Дождь прекратился, воздух потеплел.

На небе появились звёзды.

Уже ночью, укладываясь спать и размышляя о предстоящем штурме Пекина, Николай с горечью подумал, что всякая война между правительствами — величайшее преступление против собственных народов. Конечно, если война освободительная, потомки найдут ей оправдание, но войне захватнической оправдания нет, и никогда не будет. Если что и прозвучит в её адрес — одно проклятие в веках. Не зря ведь сказано: "Блаженны миротворцы. Кроткие унаследуют мир".

Можно справиться с бедой, думал он, бессонно ворочаясь на тюфяке, можно справиться с несчастьем, касающимся тебя лично, но как справиться с войной, которую начал не ты и не ты продолжаешь? Ветер поднимает пыль, а не пылинку, буря поднимает множество волн, частное бессильно перед общим.

Он подложил руки под голову, упёрся взглядом в тёмный потолок. Частное не может изменить целое, но это частное: одна пылинка, одна волна, а человек? Разве человек пылинка? разве он пыль на ветру, если с ним Господь Бог, его Отец, его Создатель? Сказано: «Верующий мизинцем гору сдвинет».

Мысли будоражили и отгоняли сон.

Иди и веруй.

Как бы там ни было, а он, русский посланник в Китае, должен сделать всё возможное и невозможное, чтоб его слово возымело силу, заставило союзников умерить пыл и прекратить войну. Нужно решить неразрешимое. Бог помогает тем, кто в него верит. Всем сердцем, всей душой, всем существом своим.

Господи, Иисусе Христе Сыне Божий, наставь и вразуми!

Он приподнялся на локтях, посмотрел на образ Спасителя, тускло озарённый красным лампадным светом, истово перекрестился и укрылся с головой.

Под