воздел глаза вверх Одли, направляясь за хромающими мужчинами следом по коридору: — думать надо было головой, а не в драку лезть. Говорить ртом полезнее для мозговых тараканов, чем драка. Ты сам меня учил этому: говорить, а не драться!

Брок скривился и, гордо стараясь не горбиться при ходьбе, направился в душевую:

— Эван, в пекло Одли — я Алистера попрошу нас подлечить.

Эван обернулся на сержанта:

— На днях получишь инспектора. Готовься к новым обязанностям.

— Чегоооо?! — взревел Одли, все же эфиром обезболивая Брока и Эвана, вдобавок добавил плетение от отеков и гематом. — А кто будет вместо меня?!

Эван принялся перечислять:

— Ты станешь инспектором, Алистер — сержантом штурм-отряда, Себ — сержантом патрульных, Лео уйдет в детективы. Итого…

Одли мрачно закончил:

— Итого — у меня в отделении нехватка сразу трех констеблей!

— Четырех, — педантично поправил Эван, заходя в душевую, и в раздевалке, где вдоль стен стояли низкие скамейки, стаскивая с себя штаны и кальсоны. — Вик после раскрытия дела чернокнижника пойдет сдавать экзамен на детектива.

Брок, бросая пакет с документами и одежду на скамью, уточнил на всякий случай:

— Кто так решил?

— Я так решил, — твердо сказал Эван, скидывая с плеч полотенце, и осторожно зашагал в душевую по холодному, скользкому полу босыми ногами — в прошлый свой раз он тут умудрился поскользнуться и упасть.

Душевая была простой — отделанные самой дешевой плиткой стены, невысокие перегородки из кирпича, отгораживающие кабинки, и железные лейки, вмурованные под потолком. Воняло сыростью, какой-то прелью и почему-то сладко розами. Эван стал откручивать вентили, включая воду.

— Хватит, меня патрулирование Вик в гроб вгонит. — горько признался он. — Напишу «в виду особых заслуг» и отправлю на экзамен. И пусть только попробуют не принять его у неё.

Одли печально констатировал, замирая в узком проходе между душевой и раздевалкой:

— В пекло такие перестановки — теперь четыре констебля где-то искать!?!

Эван, оборачиваясь из душевой кабинки — низкие перегородки не прятали даже по плечи, вновь его поправил:

— Тебе патрульное отделение полностью набирать — штурм-отряд не будет принимать участие в патруле.

Трубы загудели, и, разок недовольно фыркнув, из них полилась вода — сперва ледяная. Впрочем, она прогрелась моментально — вот что Эвану нравилось в Аквилите однозначно, так организация водоснабжения и отопления. Не то, что в Олфинбурге, где до сих пор камины и дровяные баки для нагрева воды. Там даже в Центральном дивизионе горячей воды хватало не на всех патрульных, про его бывший родной Восточный дивизион вообще можно было молчать — чуть теплая вода там была праздником.

Вода щипала ободранные, еще не зажившие плечи, до красна разогревая кожу и прогревая мышцы, унося с собой усталость и стихающую боль. Эван закрыл глаза и просто стоял, наслаждаясь горячей водой. В соседней кабинке так же замер Брок, раскрасневшись, как помидор. Его от природы светлая кожа, чистая от веснушек, плохо переносила жар.

Одли затейливо продолжал ругаться, но уже в коридоре — понес новость парням. Впрочем, он тут же вернулся, снова замирая в проходе душевой:

— Самое главное забыл спросить…

И Брок, и Эван обернулись на него из своих кабинок:

— Чего?

— Ужин на вас брать? Мы с парнями сейчас перекус устроим.

— Брать, — улыбнулся Эван. — Я оплачу.

Брок его перебил:

— Я. Одли, достань из большого бумажного пакета на скамье чековую книжку и оплати сразу год обедов и ужинов для парней.

— Шикуешь? Ну-ну, — фыркнул Одли. — Ты мне, рыжий, двадцатку должен — я по глупости поставил на тебя. Думал, ты уложишь нера комиссара, без обид, Эван.

Он взял пакет со скамейки и залез в него, тут же ругаясь:

— Твою же дивизию… Ты кого ограбил, рыжий?! — он удивлено крутил в руках золотую чековую книжку.

Ему ответил Эван, беря мыло с полки и принюхиваясь — оно воняло уже не прогорклым жиром, а печально розами:

— Рыжий вступил в наследство. Он теперь лер де Фор, а не нер Мюрай. Сиятельный.

Рыжий, отплевываясь водой, попавшей в нос, буркнул:

— И Одли, зайди еще в кофейню — оплати кофе на год. И найди чайную. С приличным чаем для Виктории. Подпись же мою еще не разучился подделывать?

— Угу… Не разучился… — Одли почесал в затылке, — будет сделано. И не задерживайтесь, ужин скоро, все хотят жрать. Все, я пошел.

Брок поверх перегородки глянул на замершего с мылом в руках Эвана:

— Что-то не так?

Тот, смирившись, принялся мылиться:

— Вик терпеть не может аромат роз. Я обещал исправиться. Не получилось…

— Так… — Брок замер, а потом до него дошло: — так мыло в душевой по твоему приказу заменили?

— Да, — Эван решительно вернулся под тугие струи душа, смывая грязную пену, пахнущую розами. Она потекла в отверстие в полу, уже чуть-чуть забитое мусором.

Брок тихо рассмеялся:

— Я три года бился с интендантом, чтобы он перестал закупать дешевую гадость, а ты…

Эван фыркнул:

— Я сказал, что испепелю. Он поверил. Только и всего. — Он закрыл глаза и запрокинул голову вверх, смывая мыло с волос.

— Ммм, ясно… — Брок признался: — Не подумал.

— Ты теперь так тоже можешь — ты же герцог. Сиятельный.

— Иди ты… — Брок закрутил железные вентили и вышел из душа. Облако пара тут же окутало его — Эван подсушил ему кожу и волосы эфиром. — Спасибо.

— Не за что, — отозвался Эван, тоже закрывая воду и моментально высыхая. Он замер перед запотевшим зеркалом, рассматривая подзажившую из-за эфира Одли губу и решая, стоит ли бриться? Решив, что это потерпит до дома, он пошел вслед за Броком одеваться.

Брок, воюя с кальсонами, позвал:

— Эван…

— Эм?

— Какие планы на вечер?

Эван, натянув нижнее белье, с помощью эфира приводил в порядок помявшуюся одежду — свою и Брока:

— Иду на собрание к лер-мэру, потом, надеюсь, домой. А ты?

Брок, сев и застегивая под коленями подтяжки для носков, пробормотал:

— В бордель — узнавать про Малыша. Потом домой — надо активировать бумаги и посмотреть, что хочет от меня разведка. И… Эван, хоть убивайте меня с Вик, но Малыш — мальчишка. Как можно заставить леру так изменить свою жизнь? Совершить недостойный поступок — выдавать себя за мальчишку… Уехать в никуда, в чужую страну, где никого не знаешь…

Эван пожал плечами:

— Причин может быть много. От авантюризма в крови до патриотизма. От банального шантажа до угроз жизни родным. Тут только Малыш может сказать, как её заставили.

Брок понюхал свою футболку, забраковывая её, и нагло надел сорочку сразу на голое тело:

— Он не…

— Она не! — поправил Эван, застегивая сорочку.

— Она