Рядом остановился паромобиль, и его водитель распахнул дверцы заднего сиденья:

— Грузите — ждать карету скорой помощи бесполезно! Тут до госпиталя орелиток всего ничего.

Гилл попытался неуклюже встать, вместе с отцом Марком на руках, но у него не получилось — его повело в сторону от слабости и кровопотери.

Кто-то пришел ему на помощь, перехватывая тело Маркуса и помогая положить его в паромобиль. Вики еле встала следом, уговаривая себя и ничего не понимающего Гилла:

— Главное, не отпускать его руки… Не отпускать его руки…

Мужчина, явно лер по одеждам, громко скомандовал:

— Лера, отпустите его… Вы мешаете!

— Нельзя! — рявкнула Вик. Гилл, помогая удобнее расположить Маркуса на заднем сиденье, подтвердил:

— Не лезьте, куда не просили, лер!

Тот в ответ зло сверкнул глазами:

— Садитесь быстрее — время поджимает! Тут каждая секунда на счету! Главное, довезти до госпиталя…

Вик попыталась сесть в паромобиль, но сил не хватило. Рука горела, словно Вик сунула ее в открытое пламя, зато Маркус открыл глаза, мутно водя глазами из стороны в сторону и что-то крича — все вокруг схватились за головы: кричал Маркус ментально.

Гилл прошипел:

— Магблокиратор… Нужен магблокиратор… — Он хлопал себя по карманам брючного костюма, в последний момент вспоминая, что блокиратор в кармане пальто.

Глаза Маркуса, медленно сползавшего с сиденья, наткнулись на лицо Вики, и, соперничая с болью в руке, её голова взорвалась яркими картинками, чужими голосами и странными запахами. Словно в безумном синематографе ленту фильма прокрутили на дикой скорости. Вик от неожиданности отпустила руку отца Маркуса, почти падая на мостовую — в последний момент её поймал Гилл, буквально закидывая в паромобиль. «Крик» тут же стих — Маркус вновь потерял сознание.

Водитель уже сел за руль — он вытирал текущую из носа кровь:

— Что это было?!

Вик снова вцепилась в руку Маркуса, поддерживая его жизнь. Белые ресницы затрепетали, и Вик поняла, что новая порция крика вот-вот повторится.

Гилл, спешно доставая из скомканного пальто магблокиратор, нацепил его на запястье друга:

— Это волнения эфира на месте тяжкого преступления. Никогда не сталкивались? — Он помог Вик затащить тяжелое, сползавшее тело Маркуса обратно на сиденье и спешно сел рядом, захлопывая дверцу.

Паромобиль резко стронулся с места — поезд уже проехал, сияя в полумраке вечера задними фонарями, и шлагбаум быстро пополз вверх, открывая дорогу.

Вик с трудом дышала — в голове так и сидел огненной занозой «крик» Маркуса. Гилл, явно отгородившись от водителя завесой тишины, пояснил для Вик:

— Марк что-то в вас вложил. Не пытайтесь понять, что. Не пытайтесь сопротивляться и пытаться вспомнить — будет только хуже с непривычки. Оно само потом всплывет в памяти, когда уляжется. Просто дышите — боль быстро уйдет. Это не чистка — быстро утихнет. Главное — не пытайтесь насильно прочитать пакет воспоминаний. Дайте ему улечься, иначе чужие мысли снова и снова будут взрываться в вас. — Он скривился: — мысли — это электричество. Пытки электричеством одни из самых болезненных. Просто дышите…

— Да… — еле нашла в себе силы Вик. — Гилл… Пожалуйста… Нельзя отрывать мою руку от Маркуса… Мне нельзя отпускать… Я его держу…

— Я прослежу, Виктория. — твердо сказал мужчина.

Вик проглотила слюну с кровью и снова прошептала:

— Даже если я потеряю сознание…

— Я буду держать вместо тебя. И спасибо, Вики… Я твой должник.

Она закрыла глаза, заставляя себя дышать глубже и реже, чтобы погасить боль. Она не видела, с каким ужасом смотрел Гилл на её руку, покрывающуюся пузырями ожогов.

— Не отпускать… Иначе Маркус не выживет.

— Вики…

— Не отпускать!

…Было больно.

Было муторно.

Было вонюче, когда кто-то сунул под нос нашатырь.

Было трудно — делать шаг за шагом, стараясь успеть за санитарами, несущими Маркуса в операционную.

Было легко, когда кто-то взял её со спины за плечи, и теплым, почти родным голосом Дрейка, стал её уговаривать:

— Все, все, все, белочка, отпускай — ты удержала… Дальше буду держать я.

Она, глядя, как медсестры споро разрезают на Маркусе одежды, а потом накрывают его мощное, атлетически сложенное, искалеченное тело простынями, готовя к операции, прошептала:

— Маркус, прекратите… Хватит! — она все еще держала его за руку, хоть тепла уже не чувствовала. То ли чужой эфир выжег в ней чувствительность, то ли амулет перестал работать.

Её поправили:

— Это я, Дрейк, Вики!

Его руки, приятно согревавшие её и дававшие сил, разжались, и Дрейк обошел Вик, вставая сбоку и заглядывая в глаза:

— Видишь, это я, Дрейк. Я удержу его. Надо будет — из колодца выдерну. Честное слово, белочка. Иди — тебе самой нужна помощь. Тебе нужно обработать рану на руке и ожог.

Она глупо улыбнулась, вспоминая, что так и не успела подстричься:

— Я… Я линяла белка, да?

— Ты самая храбрая белочка, что я знаю. — Дрейк кому-то кивнул, и её снова со спины обняли и словно ребенка повели прочь. Правда, перед этим Дрейк сам аккуратно разжал её сведенные судорогой пальцы, вцепившиеся в ладонь Маркуса. Там тоже вскипал багровый, глубокий ожог — поток эфира, лившийся из Вик в Маркуса был чрезвычайно мощным. Настолько, что мужскую костяную фигурку сожгло, пеплом марая сорочку и корсет. Только это Вик обнаружит уже дома.

У Вик, которой уже не нужно было быть сильной, закончились силы, и она позволила делать с собой все, что хотели доктора и усталые, слишком серьезные медсестры. Ей помогли стащить пальто и жакет, уложили на кушетку, разрезали рукав блузки, что-то вкололи, что-то стали расспрашивать — Вик было все равно. Даже когда принялись шить рану, а не заживлять при помощи магии. Она смотрела все так же в бок, где на операционном столе, почти на животе, чтобы получить доступ к ранам на спине, лежал бледный Маркус. Бедняга наркотизатор то и дело присаживался на корточки, заглядывая в лицо инквизитора снизу вверх и что-то прикладывая к его рту. Воняло чем-то едким, и хотелось спать. Только расслабляться нельзя — в госпитале, Вик помнила, мест нет, да и нельзя упускать шанс — надо поговорить с Гиллом, внезапно перешедшим на ты. Так бывает, когда пугаешься — творишь и говоришь что-то недопустимое. Главное, чтобы извиняться не стал. Вик уже поняла, что Гилл и Маркус не враги.

Ей снова сунули под нос ватку с нашатырем, зажали в ладони, уговаривая оставить на всякий случай и вывели из операционной — дел было много, палат не было, а понаблюдать за её состоянием надо было. Вик была